Энтон Дисклофани - Наездницы

Меня догнала Сисси, которой не терпелось выслушать рассказ о том, как директор школы наблюдал за тренировкой своих дочерей. Я улыбнулась ей – мне было радостно в окружении других девочек. Я была одной из них. Нам предстояло заскочить в домик и быстро переодеться, но у нас было слишком мало времени, чтобы смыть с себя запах лошадей.

В канун Рождества только я осталась в доме Августы. Даже семья Мэри Эбботт наскребла достаточно денег, чтобы на праздники забрать ее домой. Почти все девочки, оставшиеся в лагере, получали стипендию. Впрочем, у некоторых были свои причины остаться в Йонахлосси: в этом году их родители отправились путешествовать или они жили слишком далеко, чтобы ехать домой на столь короткое время. Именно эту отговорку использовала я, и в моем случае она звучала вполне правдоподобно: Иматла, что во Флориде, действительно находилась очень далеко от конного лагеря для девочек Йонахлосси.

Отбой прозвонили несколько часов назад, но я никак не могла уснуть. Передо мной даже не стоял вопрос, поеду я домой на каникулы или нет. Я знала: разумеется, не поеду. Этим вечером мы пели в Замке рождественские гимны и песенки, наряжали огромную ель. Мне даже удалось избежать расспросов девочек Холмс, потому что все, кто остался, сидели вместе, за одним большим столом, и Холмсы сидели на противоположном от меня конце стола. К концу обеда Декка перебралась ко мне на колени, но она была слишком маленькой, чтобы интересоваться тем, почему я не уехала.

Я услышала снаружи какой-то шум и подумала, что это снова Бун, который не знает, что Сисси уехала домой. Но, конечно же, это не мог быть Бун. Наверняка он сейчас был дома, в кругу своей идеальной семьи, и все они обменивались идеальными подарками.

Кто-то засмеялся, но этот смех показался мне зловещим. И раздался он сразу за моим окном.

Я услышала его снова, тот же самый пронзительный смех, и меня пробрало до костей (одно из маминых выражений), я очень осторожно выглянула из окна и увидела спину девочки, в белой ночной сорочке. Пальто на ней не было, а ее волосы были всклокочены. Она повернулась, и я узнала в этой коренастой девочке Джетти.

Наспех одевшись, я схватила пальто Сисси и выскочила из домика.

– Джетти, – прошептала я, – почему ты здесь?

Я протянула ей пальто, но она помотала головой. Ее глаза остекленели, а в руке она держала бутылку с янтарного цвета жидкостью.

– Мне и без этого тепло, – заявила она. – Мне не нужно пальто.

Я прижала палец к губам.

– Почему? – еще громче спросила она. – Что может случиться?

Я накинула пальто Сисси ей на плечи и отняла у нее бутылку. Она была какой-то заторможенной и не успела воспротивиться.

– Если тебя увидит миссис Холмс, – сказала я, – у нее случится припадок.

Джетти улыбнулась.

– Я просто попрошу Хенни, и она меня выручит. Она любимица миссис Холмс. Они слеплены из одного теста. Верни мне, пожалуйста, бутылку.

Я села рядом с ней.

– Если ты не станешь снимать пальто.

– Договорились. – Она сделала глоток из горлышка, как мужчина. – Теа Атвелл. Твое прибытие наделало столько шума! Кэтрин Хейз рассказывала всем, что ты угодила в какую-то историю с мальчиком. – Джетти, развернувшись ко мне, откровенно меня изучала, окидывая взглядом с ног до головы. Я плотнее укуталась в пальто. – А теперь им нет до тебя никакого дела. Так уж устроен мир.

– Ты пьяна, – сказала я.

– Ты права. – Она засмеялась своим странным смехом. – Я знаю, почему ты не дома, но знаешь ли ты, почему я не дома? Я тебе скажу, – продолжала она, – если ты умеешь хранить тайны.

– Умею, – осторожно ответила я.

Я не была уверена, что хочу знать тайны Джетти.

– Мой отец потерял работу. Поэтому теперь мне придется выйти замуж. А я этого не хочу. – Ее голос звучал все яростнее. – Этого я хочу меньше всего. Но мама говорит, что у меня нет выбора. А Хенни называет меня эгоисткой. А ты что об этом думаешь?

Она приблизила свое лицо к моему, и я заметила тонкий шрам у нее на виске.

– Мальчик, за которого ты выходишь, он хороший?

– Он вообще не мальчик, – ответила она. – Он мужчина. Он старый. Богатый. Разбогател на табаке. И он неплохой, но они мне вообще не нравятся. Мужчины. Со мной что-то не так. Я хотела бы жить одна.

У нее сморщилось лицо, и мне показалось, что она вот-вот расплачется. Я снова отняла у нее бутылку и поднесла горлышко к своим губам. Я сделала глоток и поперхнулась. Напиток оказался очень крепким.

– Я тебе еще кое-что скажу, – сказала Джетти и разрыдалась. – Я не хочу уезжать, – всхлипывала она. – Я не хочу уезжать отсюда. Я не понимаю. Ведь мы не голодаем. Мы же не из Аппалачей!

Она уставилась куда-то вдаль.

Йонахлосси, островок богатых девочек посреди бедности. Я подумала о Доуси, о ее семье. Мы собрали коробку еды для «фабричных девушек»: ветчина, картошка. Миссис Холмс сказала, что ее доставят как раз к рождественскому обеду.

– Теа, – пробормотала Джетти, – стоит повзрослеть, и жизнь становится такой трудной!

– Может, так даже лучше, – задумчиво произнесла я.

– Что?

– Не любить мальчиков. Мужчин. От них одни неприятности.

Она долго смотрела на меня.

– Не будь дурой, Теа, – наконец пробормотала она.

Я улыбнулась и вылила остаток жидкости на землю. Джетти смотрела, не пытаясь мне помешать. Если бы она продолжала пить, ей стало бы только хуже. Она поднялась и, пошатываясь, пошла прочь. Она была похожа на пони – такая же маленькая и крепкая.

– Не забудь! – крикнула она. – Это секрет!

Я провела пальцем по губам и сделала вид, что выбрасываю ключ.

Когда на следующее утро я проснулась, мир вокруг был белым.

Я натянула ботинки и, не надевая пальто, шагнула в глубокий снег.

– Привет, – раздался чей-то голос, и я увидела мистера Холмса, который шел через Площадь с гаечным ключом в руках.

Я помахала ему и прижала к груди скрещенные руки. Надо было одеться, прежде чем выскакивать из домика. Мои руки от холода покрылись цыпками. Мне нужны были перчатки, но я не хотела ничего просить у мамы.

– Поздравляю с Рождеством! – произнес мистер Холмс. – У нас лопнула труба, – добавил он, показывая мне ключ. – В Замке нет воды, а наш рабочий уехал на праздники домой.

Подойдя ко мне, он остановился. В снегу позади него тянулась одинокая цепочка следов.

– Я никогда в жизни не видела снега, – сказала я. – Вот он какой, снег!

– Правда? – Он огляделся, окинув взглядом белоснежные окрестности. Крыши, деревья и горы – все было белым. – Я люблю холод, – признался он.

На нем было старое пальто без верхней пуговицы.

– Он, наверное, напоминает вам о доме, – предположила я.