Виноградные грезы. Найти и потерять - Джулия Вольмут
– Я нюхаю, Стив. Мне было так тяжело, что я в ответ предала тебя. Вспоминая твоего друга, я мечтала, чтобы ты страдал из-за меня. Я зависима.
И бегом к выходу из кафе.
До встречи в моих снах, Стивен Рэтбоун.
Глава 17
И после того, через что мы прошли,
И после того, что мы разбили вдребезги,
Я все еще верю, что наши жизни
только начались.
© Red, «Best Is Yet To Come»
АРИ
Целует грубо, прикусывает. Бьет ладонью, наотмашь. Оставляет на бедрах гематомы. Молча выгибаюсь, имитируя наслаждение. Из разбитой губы капает кровь, в уголках глаз собрались слезы.
Он упивается моим подчинением. Никогда не видела его лицо, но за несколько месяцев выучила фетиш: чужая боль делает его счастливым. Боль готовой на все куклы. Он не знает меня, но поступает как собственник. Эгоистичный, озлобленный: каждое действие пропитано презрением, каждый поцелуй – отвращением. Восторгается моей ненавистью к себе, насыщается, как вампир. Любил он когда-нибудь? Кого-нибудь?
Жар тела и холод сердца. Он сокрушен. И знаком мне. Терпкий аромат одеколона, черный шелк на плечах… Кто ты? Сиплая усмешка.
Я выбежала из стрип-бара, и меня вывернуло наизнанку. Мерзкий кислый привкус. Я закрыла глаза, вытерла рот, села на асфальт. Тошнило от алкоголя на пустой желудок, от нервов, а главное – от той, кем я стала.
– Ариэль?
Итан спустился по ступенькам, аккуратно переступив мою рвоту.
Менеджер нравился девушкам – симпатичный блондин, – но Итан считал связь с подчиненными ниже его достоинства. И почему-то обижался, когда они не танцевали для него бесплатно. Но другом Итан был хорошим. В красках рассказал, как Рэтбоун пьяно исповедовался бармену. «Он до чертиков влюблен в тебя, Ариэль!»
– Ты в порядке? – спросил Итан.
Надоело! Клиенты разбрасываются деньгами, а когда застегивают ширинки и уходят, я ползаю на коленях, собирая в темноте хрустящие купюры. Каждый раз будто умираю. А вновь вкусив страсть с желанным мужчиной, не могу касаться других. Но я останусь танцевать в стрип-баре: Рэтбоун не даст мне гарантий, существует ли романтичное «навсегда». В сказки я верить перестала. Мне нужны деньги. Оплаченная квартира, конечно, упростила дело – я благодарна и могла сказать:
– Заканчиваю с приватом. Буду только танцевать.
Итан недовольно фыркнул. Сжал кулаки. Вдруг мой клиент – он?
– Не отговаривай. До завтра.
– Дура, – бросил менеджер. – От прибыли отказываешься!
Мои губы растянулись в улыбке. Дура, точно. Но по другой причине. Влюбленная, наивная дура. Я закрыла глаза, радуясь осеннему ветру.
Скрипнула дверь запасного входа. Итан ушел, и я засмеялась.
Почему не приняла дозу? Выбрала слабость, тревожность, ломку. Оказывается, надо спать минимум шесть часов и не забывать о еде. Знобило, поднялась температура, раскалывалась голова, но я терпела. Он ведь мог и не дать мне шанс! Прохлада остудила горячие щеки. Вина за то, что заставила его страдать, – неплохой повод попробовать не принимать. Попробовать.
Сколько я сидела на тротуаре? Едва не вырубилась. Пальцы дрожали: помнили игру на рояле. Трогательно, искренне… Записать бы наш дуэт и поставить на повтор. Но для этого надо встретиться. Легкие щемило от робкого «возможно».
Я встала и зашагала вдоль кварталов, из трущоб в приличный район. Интересно, какое решение принял Стивен?
Я остановилась, рассматривая небоскреб, и посчитала этажи в поисках своей квартиры. Двадцать пятый. Что меня ждет сегодня? Одиночество. Мысли. Слезы. И вера в чудо.
СТИВЕН
Тяжелые гитарные риффы. Я спускался по лестнице с колким беспокойством в груди. Депрессивная мелодия [16] повторялась и повторялась. На последней ступеньке я хотел повернуть назад, но мужественно дошел до двери. Выключатель сработал со второй попытки. Лампочка заскрипела, разгораясь. Аарон сидел на потрепанном диване и перебирал струны окровавленными пальцами. Его грязные дреды раскачивались в такт музыке.
Я огляделся. Вокруг – коробки из-под пиццы, бутылки колы, сигаретные окурки. Затхлый запах сырости.
– Друг? – просипел я.
– Допишу… песню… – повторял Аарон. – Допишу…
– Эй… – Я тронул его плечо. Кофта мокрая от пота. – Сколько ты?..
Я осекся на полуслове. Аарон смотрел, щурясь от тусклого света лампы. Зрачки расширены, на белках россыпь красных сосудов. Губы сухие, щеки впали. Лоб влажный. У него температура?
– Пойдем наверх, Бен приготовил рагу…
– Допишу. Песню! – рявкнул Аарон.
Ему все хуже. Неделя, как он вернулся из рехаба [17].
– Ты опять, да?.. – Голос сорвался, выдавая, как я устал верить в исцеление. Мой друг когда-нибудь станет прежним? Больницы, уговоры…
Аарон заскулил. Он кинул гитару на грязный бетонный пол. Я выдохнул – наконец давящая мелодия закончилась. Но друг завыл, будто раненый зверь. Я отскочил, уронив со стола коробку. Аарон принялся скакать на гитаре, превращая музыкальный инструмент в груду струн и щепок. Оцепенело смотря на него, я сделал шаг. Наткнулся на коробку, которую уронил. Внутри что-то блестело. Героин. Много гребаного героина.
Аарон перестал крушить гитару, затих, и мое дыхание стало чересчур громким.
– Что это? – прорычал я.
– Вдохновение, Стивен…
Его небритое лицо исказила гримаса. Друг заплакал, словно ребенок. Но ребенком он давно не был.
Я со всей силы запустил в него коробкой.
– Ты безнадежен! Иди к черту.
То был последний день, когда я видел Аарона Бэйли живым.
Ramones заиграли на всю комнату. Из-за вибрации телефон протанцевал до края тумбочки и свалился на пол. Старички допели «Pet Sematary», включилась голосовая почта:
– Рэтбоун, если не приедешь на интервью, я тебя кастрирую! – заорал Марти.
Я проигнорировал сообщение, как и десяток других: от менеджера, участников группы, Софи… Она пять раз звонила мне – по своей инициативе или ребята попросили, без разницы. Господи, разве СМС Джераду «Отвалите» недостаточно?
Я встал, пошатываясь, взял бутылку – черт, виски расплескался по ковру – и сделал глоток. Алкоголь согрел изнутри. Притупил эмоции. Мне же следует логично и трезво рассуждать…
Ха, трезво. Я поднял телефон, глянул на экран – два дня в тумане. Сегодня третий.
Как мне пройти через это снова? С ней. «Я мечтала, чтобы ты страдал из-за меня». Точно. Месть – блюдо, которое подают холодным.
Потряс бутылку. Пустая. Кинул в урну на кухне. Стекло звякнуло, столкнувшись с другими бутылками. Я сел за стол и закрыл голову руками, прячась от дневного света. Меня не заботили дела группы, карьера, репутация. Она зависима. Я ее люблю.
Закололо солнечное сплетение. Ари… улыбка, аромат, смех. Она выглядела здоровой, нормальной. Аарон тоже не сразу рухнул
