Виноградные грезы. Найти и потерять - Джулия Вольмут
Пара трогательных нот, и… Точно! Аристель играла на синтезаторе эту мелодию. Я запрокинул голову, коснулся затылком стены и хрипло запел.
Ари посмотрела на меня, но играть не перестала. Ее пальцы порхали по клавишам быстро, я едва поспевал за ритмом. Ари то замедляла, то ускоряла темп мелодии, пытаясь сбить, но, к общему удивлению, попадала в каждую строчку. Я написал для Ари две песни, и «Цветочные облака» раньше, чем «Солнечный свет». Это был сюрприз: спеть для нее. Но мы расстались…
Горько-сладкое возвращение к осенним дням. Аристель продолжила играть, улыбалась: с насмешкой или искренне рада спонтанному дуэту? Мы соединили текст и музыку, без преувеличения создав шедевр. Я направился к роялю и встал за спиной Ари. Она вздрогнула, на мгновение прекратила играть. Румянец на щеках стал ярче, и я смело наклонился к ней. Пел, касаясь губами выемки над ключицей.
Ари судорожно вздохнула, смазав финал мелодии. Закрыла крышку, убрала руки на колени. Я поцеловал ее в плечо, а через ткань погладил ребра, большим пальцем касаясь упругой груди. Остановиться… Целовал выше, рукой спускался ниже. Как мне остановиться…
– Ты меня с ума сводишь. – Я попятился, восстанавливая дыхание.
Ари подобна цветку: неверное движение, и сломаю стебель или поранюсь о шипы.
– Откуда эти слова? – тихо спросила она.
Никакой холодности. Ари растеряна, смущена. Мы встретились взглядами, и я вспомнил, что пришел за ответами, а магия рассеялась в зыбкой действительности.
Я облокотился на рояль и спокойно сказал:
– Это твоя песня.
– Моя? – Она поднялась с низенького стульчика.
– Да. Хотел спеть, но не получалось подобрать музыку…
– Теперь музыка есть. Песня чудесная. Спасибо, что посвятил мне.
Ее ровный тон слегка насторожил, но я не подал виду, радуясь каждой минуте с ней. Казалось, я вовсе не терял Ари. Ах, если бы это было так…
– Красиво играешь.
– Я способная. – Она искала что-то в сумке.
– Злишься на меня?
Ари остановилась, заправила прядь за ухо, усмехнулась:
– Нет, Стив. Я поняла – бесполезно. Ты упрямый. И ты не отстанешь.
Комплимент или упрек? Я пожал плечами. Никакой я не сталкер, оставлю ее в покое сегодня же, если… Не хочу об этом думать.
Ари нашла, что искала, и стиснула в кулаке. Ее силуэт искрился в солнечном свете: она – мой свет. Ангел. Но ангелы не курят, Аристель же взяла из сумки пачку сигарет, прикурила и выпустила дым в открытое окно. Сладкие духи, запах никотина. Противоестественно.
Она развернулась, повертела в пальцах сигарету. Пыталась невозмутимо курить, позабыв о моем присутствии, но я заметил: часто прикусывала нижнюю губу.
– Ари…
Она склонила голову набок. Хотелось убрать локон с ее щеки, и я сжал ладони, чтобы отвлечься.
– Ари, останься в квартире. Я оплатил ее на год и подключил платеж. Тебе не придется думать о деньгах. Просто останься там, молю.
– Ладно. Что-то еще?
Я выдохнул. Мысли о ее квартирке не давали спать по ночам.
Остался главный вопрос:
– У меня есть шанс?
Ожидание словно бомба с детонатором. Сердцебиение увеличилось. Я попытался скрыть волнение за улыбкой, но мышцы лица не подчинялись. Каждая минута ее молчания толкала меня к обрыву.
Ари сделала вид, что не расслышала. Смотрела вдаль, размахивая сигаретой. Скажи что-нибудь! В горле пересохло. Смочить бы чем-то алкогольным.
Хмурясь, я не выдержал:
– Смирюсь с любым решением. – Ха, глупо надеяться, что смогу спокойно жить. Никакие заменители вроде Софи меня не спасут.
Ари подняла руку, требуя, чтобы я закрыл рот. Лицо ничего не выражало, словно фарфоровая маска. Черт возьми, легче выступить на стадионе, чем дождаться ее решения!
Аристель докурила до фильтра, оставила окурок на подоконнике и, бросив взгляд на часы у выхода, сказала:
– В кафе. Через час. Мне понравился вишневый пирог.
АРИ
– Ты опоздал.
А я тут. Где моя гордость? Осталась на полу новой квартиры.
– Будешь стоять? Садись.
Я выбрала тот же столик. Мы повторим вчерашний разговор, игнорируя страстный вечер. Ладно. Это игнорировать, как и забыть, невозможно. Я правда верила, что наедине, в знакомых обстоятельствах, мы просто поговорим? И что после близости станет легче отпустить его?..
Стив сел напротив, с лязгом отодвинув стул. На стол мягко упала красная роза с шипами и тремя зелеными листочками на длинном стебле.
– Полюбил дарить по цветку? – Я хмыкнула, пытаясь скрыть, как приятно его внимание. – А ключи от второй квартиры будут?
Рэтбоун закатил глаза.
– Признай, больше всего ты скучал по моему чувствую юмора.
– Разумеется. – Он мягко усмехнулся, и я растаяла. – Пирог?
– Да, заказывай. – Словно пирог – единственный повод для встречи. Потянулась к розе: – Красивая…
– И ты красивая.
Меня передернуло.
– Я изменилась.
– Ну и что?
Его вопрос, простой, беспечный, обезоружил. Вот бы повернуть время назад… не выбрать то, что я, разбитая, посчитала верным.
– Ты… – Прокашлялась. Нельзя думать о возможности быть вместе. Нельзя! Будет очень, очень больно! Но все равно спросила, натянув посильнее рукава кофты: – Ты примешь меня любой?
Стивен похрустел костяшками пальцев.
– Словами я теперь не бросаюсь. О чем ты?
– Не я одна несу ответственность за наше… будущее. – Я посмаковала слово, будто вкусный ужин. – Тебе надо кое-что узнать.
Принесли пирог, и я переключилась на еду, выигрывая время. Легко, Стивен, переложить ответственность, согласиться, что ты эгоист и слабак. Но если ты согласишься, тебе будет сложнее, чем мне.
Я потерла нос.
– Короче, Стив, – кислая ягода на языке, – хорошенько подумай, прежде чем «пытаться». – Я цинично показала кавычки и добавила с полным ртом бисквита: – Со мной теперь непросто.
– Говори уже.
Он скрестил руки на груди. Мне казалось, Рэтбоун не изменился. Но, похоже, научился брать на себя ответственность. И все же я не могла причинить ему боль. Думала, что смогу, но… Я – не он.
– Эмилия попросила присмотреть за Ким. – Я доела пирог и вскочила со стула. Убежать. От правды, ответственности, расспросов. В чем-то я постоянна.
Стивен поймал меня за запястье.
– Стой, – приказал он. – Я давно все решил!
Как ты заблуждаешься… Правда убьет тебя. Помню Аарона. Помню твои сны о нем. Отчаянье. Вина. Пару месяцев назад я мечтала, чтобы Стивен все узнал. Но сегодня… Вглядываясь в его побледневшее лицо, наблюдая, как он тщетно пытается сохранить спокойствие… Сжал челюсти, свел на переносице брови. Напрягся всем телом.
Я умоляюще попросила:
– Отпусти меня…
– Нет.
Мой шумный вдох – белый флаг. Я пыталась по-хорошему! Несмотря на боль, хотела сберечь его чувства.
