Семья для чемпиона - Алекс Коваль
– Ну что теперь? Я же не с одного сайта, ма, а с четырех! Считай, что я перерабатываю информацию, а это тоже работа, и еще какая. Согласись? – складывает бровки домиком мое хитрое любимое чудовище.
Я поджимаю губы. Я должна злиться и ругаться, но… Боже! Он даже списывание домашних заданий из интернета умудряется оправдать и вывернуть в свою пользу. Поразительная изворотливость ума! Ему бы с такими задатками в политики податься, а не в спортсмены.
Не выдержав, начинаю истерично посмеиваться.
– Ну и чего ты угораешь? – бурчит сын.
– Я тебя люблю, ты же это знаешь?
– Звучит так, будто есть подвох.
– Но я не поощряю такие методы работы над домашним заданием. Даже если ты умудряешься списывание вывернуть в благое русло. Это первый и последний раз. Договор?
– Умгум, – мычит. – Договор. Я просто не понимаю, ну на что мне эта классика сдалась? А анализ характера героя? Чем мне поможет это в хоккее, ма?
– Сынок, жизнь – это не только хоккей. Спорт – это отлично, но образование тоже важно.
– Моя – только.
– Это пока. А вдруг ты влюбишься в отличницу-филолога? Чем будешь будущую жену в таком случае впечатлять? Шайбами и клюшками?
– Ну точно не прочитанным в седьмом классе «Робинзоном Крузо»! Я покажу ей свою внушительную коллекцию грамот и медалей, например. Она впечатлится покруче, чем списанным из интернета анализом, и сразу в меня влюбится. Девочки любят успешных парней. Скажешь, нет?
– Ох, Димка, – смеюсь, – если бы это так просто работало, – покачиваю головой, потрепав сына по русоволосой макушке, чмокая туда же. – Пиши давай.
В прихожей слышится хлопок двери.
Я выглядываю. Яр вернулся. Заметив подглядывающую из кухни меня, улыбается. Скидывает парку и кроссовки и проходит на кухню с пышным букетом белых ромашек. Щеки красные, волосы всклокочены, глаза блестят. И пахнет от него зимой и снегом. Класс!
– Ты быстро. Все хорошо?
– Более чем. Твоя девочка готова штурмовать сугробы, – протягивает Ярослав ключи от «жука» и букетик. – Переобули, провели диагностику, заменили кое-что по мелочи, но в целом ты неплохая автоледи, Птичка. Молодец. Парни в сервисе оценили.
Он говорит, а я ничегошеньки уже не слышу. Утыкаюсь носом в цветы и вдыхаю полной грудью их аромат. Ромашки тоже пахнут морозом. Потрясающее сочетание лета с зимой.
– Спасибо. За букет и за заботу. Для меня ни один мужчина никогда этого не делал. Всегда все сама.
– Привыкай, – говорит Яр, касаясь холодными с мороза губами моего лба. – Итак, что я пропустил? – сует нос в Димкин ноут. – Что у тебя тут, малой? Боже, храни ГДЗ?
– И ты туда же, Брут? – закатываю глаза, пристраивая цветы в вазу.
Ремизов улыбается.
– В мое время ГДЗ были девчонки-отличницы, с которыми я всегда предпочитал дружить.
– Хм-м-м, – тянет Димка, – рили?
– Еще какое рили.
– У нас в классе тоже есть одна отличница. Оля Лапина. Хм-хм.
– Осталось дело за малым, – подмигивает Яр. – Купи ей шоколадку, помоги донести портфель, угости кофе. Только за косички не дергай. Это точно не работает. Проверено.
– Ярослав, – охаю я, щипая мужчину за бок. – Ты чему его учишь? Дима, нельзя дружить с девочкой только из выгоды. Это не по-мужски!
– Так, а кто ж сказал, что только. Любая выгодная дружба может перерасти в отношения, Птичка.
– Не выгодные?
– Крепкие. Слышала такую теорию, что самые крепкие браки вырастают из дружбы?
– Ему всего тринадцать, – шепчу одними губами.
– Уже, Птичка, уже, – улыбается Яр.
Подается вперед и шепчет мне на ушко:
– Но я не только дружбу Димки имел в виду. Может, у нас тоже… того. Как думаешь, получится сегодня «подружить»?
– И что ты будешь у меня списывать?
– А ты приходи после ужина с конспектами, по ходу разберемся.
Я закатываю глаза.
Яр подмигивает. Проходит мимо меня и щиплет за попу. Я от неожиданности взвизгиваю, подскакивая. Во-первых, руки у него все еще ледяные! Во-вторых, здесь же Димка! Отбиваю его ладонь от своей пятой точки, вытаскивая из-под подола платья.
Димка оглядывается и хмурится:
– Вы чего там?
– Все нормально, Дим.
– Не отвлекайся, чемпион, – говорит как ни в чем не бывало Ремизов. – Литература ждать не будет, – стреляет в меня взглядом и, посмеиваясь, наливает в стакан воды. Залпом осушает и осматривается, принюхиваясь:
– Обалденно пахнет, а что у нас на ужин, Птичка?
Ох уж это его умение переключаться, как по щелчку!
– Запеченная форель.
– Чем тебе помочь? Печь, конечно, не умею, но жарю неплохо. Нам надо что-нибудь пожарить? Или кого-нибудь…
– Я тебя сейчас стукну! – шиплю, замахиваясь кухонным полотенцем. – Уже почти все готово. Лучше просто нарежь овощи на салат, – впихиваю в руки соблазнительного нахала разделочную доску и болгарский перец. – Надеюсь, справишься?
– Не обещаю, но буду стараться. Собственно, как и всегда.
Я так активно закатываю глаза, что, клянусь, вижу собственный затылок!
– Пошляк, – шепчу одними губами. – Не приду к тебе с конспектами.
– Тогда я приду к тебе с учебниками.
– Сдается мне, у тебя в шкафу найдется только один. Далеко не из школьной программы.
Мы переглядываемся, посмеиваясь. Уже оба понимая, где и каким образом для нас двоих закончится этот вечер. И я буду врушкой, если не скажу, что по телу тут же сладкой патокой разливается приятное предвкушение. Прикладываю ладони к щекам – они полыхают.
Яр моет руки и поворачивается к островку спиной. Принимается методично мелкой соломкой нарезать сладкий перец. И тут случается мое очередное фиаско. Я позорно на него засматриваюсь. Зря я пустила его на кухню. Очень зря!
Я сильнее и сильнее стискиваю пальцами полотенце, провожая взглядом движение пальцев Ярослава, когда они обхватывают нож и со звучным «фшик-фшик-фшик» беспощадно крошат бедный овощ.
Мужик, умеющий готовить, – это чистый секс. А мужик в фартуке на голое тело, жарящий утром не тебя, а тебе яичницу, – эстетический оргазм. Кажется, так говорила мне Марта? Не знаю. Последнюю теорию младшенькой сестры я еще не проверяла. Не довелось. А вот по поводу первой… Я никогда не думала, что меня может заклинить на умении мужчины держать нож, но меня клинит. Я сглатываю наполнившую рот слюну.
– Ма, кажется, рыба начинает подгорать, – слышу и вздрагиваю.
– Ох, дьявол! – бросаюсь к духовке.
На какое-то время в кухне устанавливается молчание. Только слышится стук пальцев Димки по клавиатуре, шкворчание рыбы на противне и постукивание ножа Ремизова по доске. Мы все молчим до тех пор, пока я не интересуюсь мимоходом:
– Ангелина Никандровна так и молчит?
– Молчит. На днях звонил ей. Она даже трубку не взяла. Набрал бате, дуется, говорит, до сих пор как девочка.
– Мне жаль. Я не
