Семья для чемпиона - Алекс Коваль
Из душа выхожу заведенная до предела. Наскоро обтираюсь полотенцем и ныряю в пеньюар. Новый, черный, кружевной. Почти прозрачный! Ерошу пальцами волосы. Кусаю губы, чтобы они чуточку припухли и покраснели. Кручусь перед зеркалом. Сама себя не узнаю. Клянусь. Кто эта сияющая от счастья незнакомка с загадочным прищуром?
Ровно в полночь телефон «чирикает». На него падает сообщение от абонента:
Я посмеиваюсь, накидываю халат и выныриваю из комнаты.
Глава 30
Ярослав
Ловлю свою Птичку прямо на пороге. Дверь закрываю. Замком щелкаю и в охапку сгребаю, выдавая судорожное на выдохе:
– Наконец-то. Я чуть не сдох!
– От воздержания не умирают…
– У меня особый случай. Иди сюда, – затыкаю ее смеющийся ротик поцелуем и, не мешкая, тащу на кровать. У нас и так друг для друга выделено катастрофически мало времени в сутках, потерять из этих пары часов еще хоть мгновение смерти подобно.
Подхватываю на руки. Усаживаю ее себе на бедра. Щупаю, глажу, шлепаю и сжимаю идеальную упругую попку. Целую. Везде, докуда дотягиваюсь, целую. Щечки, носик, шею, ключицы. Быстро, лихорадочно, без разбора.
Заваливаемся на кровать. Птичка охает от неожиданности. Я упираюсь коленом ей между ножек. Развожу. Стягиваю с себя футболку и наваливаюсь, придавливая ее скромные пятьдесят килограммов хрупкости к матрасу. Ава сладко стонет и ножку на меня закидывает, ноготками спину царапает. Впивается сильно. До красных борозд на коже. Мужики потом в раздевалке хмыкают и подкалывают, мол, сразу видно, у кого медовый месяц в разгаре. А мне заткнуть их рты хочется. Гаркнуть, что так будет всегда. Всегда! Эта горячая, сладкая, теплая, вкусная девочка – моя, и только.
Моя жена…
Снова ловлю ее губы поцелуем. Обнимаю так, будто раствориться с ней в этих объятиях пытаюсь. Я просто схожу с ума. Возможно, тороплюсь. Выгляжу в ее глазах нетерпеливым голодным зверем. И вообще все это для нее слишком. Но остановиться не могу. Телесный голод – страшная штука, и рядом с ней он свербит во мне перманентно. И день и ночь.
Я стягиваю с Птички очередной развратный халатик, отшвыривая куда-то на комод. Судя по грохоту, что-то сшибая. Добираюсь губами до ее груди и прикусываю сосок прямо поверх кружева. Ава вскрикивает. Дугой выгибается. Кусаю снова, всасывая горошину в рот. Моя пернатая прелесть хохочет:
– Помедленней, м-м… ты сейчас меня съешь!
– Не съем, – обещаю, – но понадкусываю, – повторяю со второй вершинкой.
Слышу ее приглушенный стон:
– Ярик… а-а-ах…
– Как ты сказала?
– Ч-что?
– Назови меня так еще раз, Птичка.
– Ярик?
– Охеренно. Продолжай!
Снова целую. Щупаю и глажу. Руками по ее телу блуждаю. Отрываюсь на пару вздохов. Улыбаюсь:
– Кстати, ты просто сногсшибательно выглядишь, Птичка.
– Нравится?
– Спрашиваешь.
Эта прозрачная тряпка на голое тело ничего не прикрывает, но выглядит как идеальная огранка для самого дорогого бриллианта. И сейчас мой бриллиант издевательски посмеивается:
– Прости, но для тебя трусов с подтяжками не нашла. Но честно пыталась.
– Не проблема. С тобой я планирую вообще остаться без них.
– Так мы болтаем или?..
– Или, – смеюсь, избавляясь от боксеров и задирая ее… кажется, эта бабская ерунда называется пеньюар? Короче, эту хрень задираю до груди и устраиваюсь у нее между ножек, разводя в стороны. Тянусь губами к губам Авы, засасывая ее ротик в глубоком поцелуе. А рукой – к ящику в тумбе.
Мы уже месяц занимаемся сексом исключительно в резинках. Взять Птичку без защиты уже стало для меня идеей фикс! Так, чтобы наживую. Почувствовать ее кожа к коже. Мне кажется, тогда у меня напрочь снесет башку. Вероятно, сразу обе! Но Ава сопротивляется, искренне веря, что гондоны спасут нас от залета…
Девочка моя наивная.
Целую один уголок ее губ. Затем второй. Прикусываю нижнюю, хватая зубами. Ава подается бедрами вперед. Трется. У меня в мозгу троит. Я сжимаю челюсти. Да где там этот сраный презерватив?!
– Сейчас, моя… подожди…
Психую, перекатываюсь с Птички на кровать и заглядываю в ящик. Выругиваюсь. Пипец! Приплыли.
– Что такое, Яр?
– Птичка, у нас закончились резинки…
– Ч-что? – выдыхает, приподнимаясь на локтях. – Ты не заехал в аптеку?
– Забыл. Дятел. Но в свою защиту скажу, что до тебя я вообще по этому поводу не парился.
– Яр-р-р, блин! – рычит женушка, падая головой на подушку. – Уф! Дуй сейчас! Тут за углом есть круглосуточная. Я видела.
– Шутишь? Ввалиться вот с такой битой и распугать молоденьких девочек-фармацевтов? Птичка, а может, мы без, – целую ее упрямо поджатые губы, – я вовремя прервусь, клянусь.
– Н-нет… не может, Ремизов. Исключено.
– Ты все еще мне не доверяешь?
– Доверяю. Но мне хватит внебрачных детей.
– Ну если посмотреть с этой стороны, то внебрачных у нас точно не будет. Мы муж и жена, если ты забыла. Да и Димка, думаю, будет не против фиктивного брата или сестры.
– Ты же не серьезно сейчас? – шепчет, бледнея.
Ну вот, сфорсировал и напугал. Нет, я не дятел – сегодня я идиот.
– Нет, – иду на попятную, – шучу, конечно. Какие дети.
– Не смешно, – фыркает возмущенно. – Иди отсюда и без презервативов не возвращайся! – отталкивает и заползает под покрывало.
– Точно?
– Или ты идешь в аптеку, Ремизов, или я иду к себе в спальню спать.
Зашибись. Мало того, что напялить штаны на стоящий колом член то еще удовольствие. Так надо еще и выбраться посреди ночи в лютый мороз и продраться сквозь валящий тоннами снег до ближайшей аптеки.
Выбор, однако, невелик. Секса хочется. Без резинки не дают. Я уже начинаю привыкать, что желание второй половинки – закон. Как бы смешно и каблуковато это ни звучало. Поэтому поднимаюсь и натягиваю первый попавшийся под руку спортивный костюм. Не скрою, ощутимо так психуя. В первую очередь на себя. Ворчу беззлобно:
– Ты самая безжалостная и жестокая женщина из всех, что я встречал.
– Готова поспорить, что у всех остальных твоих женщин моральные принципы были не намного выше уровня плинтуса.
– Вот такого ты обо мне мнения, значит? – бросаю полный офигевания взгляд на разлегшуюся в позе звезды на моей кровати Птичку с натянутым до самого подбородка покрывалом.
– Да ладно, всем нам свойственно меняться, – ехидно улыбается. – И мы оба знаем, что до встречи со мной у тебя был весьма посредственный вкус на женщин.
– Все. Ты доболталась. Иди сюда, пообщиплю
