Семья для чемпиона - Алекс Коваль

Я любуюсь своим фиктивным мужем, как влюбленная девочка-подросток, и скрепя сердце пытаюсь смириться с мыслью, что спустя год будет не так-то просто выдрать из своей жизни такой огромный и счастливый пласт под названием «Ремизов». А еще, что я ужасно по нему скучаю. Из-за разницы во времени созваниваться с Ярославом получается редко. И все, что нам остается, – сообщения, которые мы кидаем друг другу иногда с задержкой в несколько часов. Неизменны только две вещи: «Спокойной ночи, Птичка» и «Доброе утро, Птичка» – абсолютно каждый божий день.

Среда у меня на работе начинается с аврала. Каким-то немыслимым образом в типографию ушел не тот макет нового выпуска детского журнала, весь отпечатанный тираж пошел в утиль. И что самое ужасное, готовый и одобренный Фишер макет бесследно исчез.

Наша главред пришла в бешенство. Автор истории – в ужас. А мои художники уже мысленно «паковали чемоданы», приготовившись бежать от гнева Анны Львовны на другой конец Земли. Весь отдел стоял на ушах до самого обеда, по крупицам восстанавливая продуманный до мелочей выпуск. И только во втором часу дня, когда забрезжил свет в конце длинного издательского тоннеля, мне удается остаться в одиночестве своего кабинета и выпить чашечку кофе. Да набрать сыну, у которого уже должны были закончиться уроки.

Два гудка, и я слышу:

– Привет, ма.

– Привет, родной. Ты уже дома?

– Топаю к метро. Долго болтать не могу, рука мерзнет, на улице такой дубачело!

– Надеюсь, ты в шапке и не забыл шарф?

– Шутишь. Слушай, родитель, а можно, я после школы брошу рюкзак и схожу с Олей в кино? Там на три часа сеанс есть. До игры успею.

– С Олей? Это не Лапина ли, отличница которая?

– Она самая.

– Дима, ты же не воспринял слова Ярослава всерьез и не собираешься ради списывания разбить девочке сердце?

– Да не, мам, ну что я, совсем, что ли, идиот! Я же понимаю, что он пошутил. Она классная девчонка. Правда. А сегодня нас снова пересаживали из-за двух постоянно болтающих на уроке оленей. Ну и нас это, вместе, короче, посадили. Так что, можно?

Я улыбаюсь немного грустно. Время не просто идет или бежит, а летит! Кажется, еще вчера я целовала пухлые кулачки агукающего карапуза, а уже сегодня мой карапуз собрался на свидание. Особенно смешно, что сама я на таких мероприятиях не была уже целую… м-м, да никогда!

– Ну так что, ма?

– А, да. Можно, конечно. Денег на кино сейчас скину.

– Да не надо, мне Яр уже отправил.

– Блин, Дима.

– Ну, чего? Я у него не просил. Честно. Это он сам. Позвони, узнай.

– Да я знаю. Ладно, только не опоздай на игру. И не забудь форму, пожалуйста.

– Не опоздаю. А ты приедешь, как договаривались?

– Конечно! Буду в первых рядах болеть громче всех.

– Класс. Ну тогда я помчал. Покеда, ма. Люблю тебя!

– И я тебя, сынок.

Отбиваю вызов и качаю головой, рассматривая нашу с Димкой и Яром фотку на заставке телефона. Улыбаюсь. Одна из самых крутых с той самой нашей первой фотосессии. Меня окликнул фотограф, и я без задней мысли оглянулась, а Дима с Ярославом чмокнули меня в щечки. Лицо у меня тут, надо сказать, не то удивленное, не то смущенное. Забавное, в общем.

Нужно распечатать и поставить в рамочку на рабочем столе.

Делаю глоток остывшего кофе и откладываю телефон. Помечтали, и хватит. Пора за работу. Она хоть и не волк, но сама себя не сделает.

Подтягиваю к себе планшет. Открываю корпоративную почту и нахожу наброски иллюстраций к следующему выпуску журнала. Берусь за стилус, собираясь внести кое-какие коррективы, когда в дверь раздается стук. Кого это там принесло?

– Войдите.

Глава 32

Аврелия

– Аврелия Марковна, день добрый. Все трудишься, как пчелка, не покладая лапок?

Вскидываю взгляд. Улыбаюсь. На пороге появляется финансовый директор издательства «Меркурий» Еремкин Антон Сергеевич. Молодой, симпатичный, амбициозный. Всегда одетый с иголочки, с извечной прической а‐ля мою шевелюру так стильно раздуло утренним ветром, я тут совершенно ни при чем. Короче, настоящая девчачья мечта!

У нас половина женского коллектива на Еремкина облизывается. А он вот взял за привычку захаживать именно в мой кабинет. Причем с завидной для многих регулярностью. Не могу сказать, что мне такое особое внимание льстит. Скорее напрягает. Я все-таки женщина замужняя. Хоть и фиктивно. Но, как известно, с начальством идти в открытую конфронтацию нельзя. Поэтому и приходится временами лебезить, наступая на горло собственной гордости.

– Здравствуйте, Антон Сергеевич. Тружусь.

– Отвлекаю?

– Самую малость. Вы ко мне так… или по работе?

– Слышал про сегодняшний казус с типографией. Неприятно. Заглянул с предложением запить эту неприятность вкусным кофе. Хотя для тебя это уже, наверное, не новость. Ты меня целую неделю бортуешь, Авочка, – проходит и присаживается в кресло напротив, деловито поправляя свой клетчатый пиджак. – И не говори, что я снова не вовремя. Умоляю.

Не новость. Это точно. Надо пояснить, что стабильно раз в день всю последнюю неделю наш финансовый директор действительно появляется у меня в кабинете с предложением выпить чашечку кофе. Пока что мне удается увиливать. Но скоро все отговорки закончатся. Меня откровенно страшит этот момент.

Честно? Я сама не понимаю, почему постоянно нахожу причины отказать Еремкину в такой ни к чему не обязывающей мелочи. Собеседник он интересный. Да, немного навязчивый. Но если воспринимать его исключительно как профессионала, то он хорош. Да и по условиям брачного контракта, что мы подписали с Ремизовым, пить кофе в обед с коллегами не возбраняется. Вот только что-то внутри меня будто отчаянно противится самой мысли остаться с другим мужчиной тет-а-тет. Пусть и на публике. Будто уже одним этим фактом я предаю Ремизова и все наши договоренности. Хотя, разумеется, это не так! Наверное, просто у меня проблемы с головой и мировосприятием. Секс не сделал меня собственностью Ярослава. Даже несмотря на то что мое тело, очевидно, считает по-другому, корежась от одной только мысли уединиться с кем-то еще.

– Если честно, Антон Сергеевич, – улыбаюсь виновато, – у меня просто нет на это времени сегодня. Мне необходимо успеть доделать работу, а то через пару часов убегать. У сына важный матч против принципиального соперника. Я не могу его пропустить. Ребенок мне этого не простит.

– Напомни, он же у тебя тоже хоккеист, как и супруг?

– Совершенно