Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова
Слава же должна была доработать серию очерков, которые, по мнению её редактора, претендовали на премию «Золотое перо». Ляля не читала ни строчки из того, что написала сестра, та стерегла своё сокровище, как Кощей Бессмертный иглу, сказала, что покажет только в завершённом виде, но верила, что если не саму премию, то номинацию Слава точно получит.
Сопровождал их Вячеслав Павлович, заявивший Славе, что глаз с неё не спустит в прямом смысле слова. Наручниками прикуёт к себе, если только заподозрит, а он заподозрит, потому что Славка на то и Славка, чтобы отыскать пятую точку поглубже и нырнуть туда с разбега. Бейсджампинг, как он есть, по Калугински.
Помимо прочего, Ляля, вопреки здравому смыслу, надеялась увидеть Витю хотя бы одним глазком, пусть мельком. Вдруг он чудом окажется на базе… Последний раз, когда он выходил на связь, сказал, что торчит посреди пустыни, координаты, естественно, не озвучил, как поняла Ляля, не там, куда попали они с сестрой, дальше, но… вдруг чудо всё-таки произойдёт.
Надежда была крошечной, меньше одноатомной молекулы гелия, но Ляля не могла отказаться от неё. Отец ясно дал понять, что до конца командировки они с Витей не встретятся никаким чудом, даже если Земля слетит с орбиты – не встретятся. Такова воля генерала. Во благо дочери, конечно же.
При встрече отец объяснил свой поступок. Ляля поняла его, может быть, даже приняла, помня строгий наказ своего мужчины не лезть на рожон, однако чувство разочарования не покидала её.
– Ты понимаешь, что твоя «любовь» может быть завязана на посттравматическом синдроме, плюс именно Бисаров нашёл тебя, спас, как ты говорила, трижды спас. Нормально привязаться к своему спасителю, ненормально строить на чувстве благодарности свою жизнь.
– В таком случае я должна была влюбиться в Вячеслава Павловича Андронова, это он, а не Витя остановил колонну, он отвёз нас со Славой на позиции, он был рядом, и он решал все мои проблемы! Ещё в полковника Дудко должна была влюбиться, в Миху и Алексея, последний ещё готовить умеет и этикет знает, пардона по-великосветски просит! – вспылила Ляля.
– Если я ошибаюсь, ничего страшного не случится. Вернётся твой капитан, сыграем свадьбу.
– А если не вернётся?! Если его… – договорить Ляля не сумела, слова застряли обжигающим комом в горле, взорвались в грудной клетке, перекорёживая сердце, лёгкие, рёбра от невозможности избавиться от колотящейся внутри боли. – Он может погибнуть!
– Виктор Бисаров – солдат. Он может погибнуть в этой командировке, может, когда у вас будет трое детей. Ты сама выбрала такую жизнь, поживи сейчас, подумай, нужна ли она тебе – вот такая. В бесконечном ожидании, почти всегда в одиночестве и в страхе за жизнь мужа. Хорошо подумай, крепко. Справишься – честь и хвала тебе. Нет – никто не осудит. Только думать надо до брака, а не после в ужасе просыпаться. Что Виктор отдаёт отчёт своим действиям, я уверен, в тебе – нет.
В минуты отчаяния, которые поначалу накатывали по сто раз за день, Ляля думала, что, возможно, отец прав. Сложно это – ждать.
Однако, жизнь шла своим чередом. Ляля, погруженная в хлопоты, больше не измеряла взглядом потолок, не сомкнув за ночь взгляд. Она много работала в мастерской, в фонде, постепенно переняла все Ленины обязанности, и над всем этим, как огромное облако, висела её любовь к Вите.
К капитану Бисарову с бездонным голубым взглядом, в глубине которого пляшут шальные черти.
Любовь стала константой жизни, неотъемлемой, непоколебимой частью. Сейчас Ляля была уверена в своих действиях и чувствах на все сто процентов.
Страна встретила бесконечно синим небом, ярким до боли в глазах солнцем, стоящей стеной жарой, духотой, которая буквально сбивала с ног.
Славка натянула на нос авиаторы, взлохматила короткий ёжик волос, раскинула руки и, глядя на Лялю, с задорной улыбкой проговорила:
– Хорошо-то как, Настенька!
– Не Настенька я, – опешила Ляля.
– Всё равно хорошо, – ответила Слава с широкой, до ушей, улыбкой, обняла сестру за плечи и двинулась по взлётной полосе в сторону знакомого жёлтого здания.
Майор явно подавил смех за спиной Ляли. Ничего не поняв, она обернулась, посмотрела на него. Всё такой же высокий, широкоплечий, с аккуратной стрижкой, гладко выбритый, в военной, отглаженной форме. Всё строго по уставу, словно на смотр собрался.
Ляля вопросительно посмотрела на Вячеслава Павловича, называть иначе его не получалось, несмотря на то, что он однажды был приглашён в дом Калугиных на семейный сбор. Игнат позвал. Они весело провели время, много разговаривали и шутили, последнее стало небольшим шоком для Ляли. Майор – и шутит…
Вячеслав Павлович молча протянул руку, предлагая забрать Лялин рюкзак, она послушно скинула с плеч. Сразу же посмотрел на Славу, так же молчаливо предлагая забрать её ношу, на что получил возмущённый взгляд, как если бы Зевсу Громовержцу предложили кисель вместо вина.
Майор прошёл курс лечения, реабилитации, он немного прихрамывал, наверняка испытывал боль, почему-то Ляля была в этом уверена, но никогда не показывал этого. Совсем недавно он вернулся в строй, несмотря на желание медиков комиссовать. Как ни странно, помог генерал-полковник Калугин.
Мимо проходили военные, кто-то бросал заинтересованные взгляды на прилетевших, кто-то спешил по своим делам, не обращая внимания ни на кого. У дверей корпуса встретился сам командир военной базы. Майор коротко отдал честь, вытянулся, Ляля напряглась, не зная, чего ожидать. Славка замерла с независимым видом.
– Владислава, – кивнул командир. – Добро пожаловать, уверен, ты помнишь о наших договорённостях.
– Помню, – коротко кивнула Слава.
– Валерия Степановна, добрый день, – командир обратился к Ляле. – К разгрузке уже приступили, – он глянул в сторону посадочной полосы, где суетились служивые, готовясь выгружать гуманитарный груз. – Надеюсь, в этот раз обойдёмся без глупостей.
– Обойдёмся, – ответила Ляля, стараясь придать себе уверенный вид, наблюдая за строгим взглядом командира, который вряд ли был рад повторению аттракциона «сестры Калугины на вверенной ему территории».
– Абдула Хуссайн приедет сегодня после обеда, – добавил он, давая понять, что более задерживать не станет, а сёстрам хорошо бы убраться с базы завтра утром, как и было оговорено.
– Вот говнюк, – шепнула Славка, стреляя взглядом в спину командиру.
– Перестань, – одёрнула Ляля. – Он выполняет свои обязанности, гражданским не место на военной базе.
– Я – свободная пресса, – естественно возмутилась Славка. – А ты – официальное лицо благотворительно фонда «Надежда». Мы сюда не контрабандой проскользнули, между прочим, а с получением всех разрешений.
– Главное, чтобы вы контрабандой не выскользнули отсюда, – отвесил ремарку Вячеслав Павлович, нарвавшись на демонстративно закатывающиеся глаза Славки.
Через
