Выше стен - Тори Ру

Послушно выбираюсь из-под одеяла, трясу пустой головой, влезаю в бесформенный растянутый свитер и собираю непривычно неяркие волосы в хвост на затылке.

Умывшись в ванной ледяной водой, я являюсь к завтраку и занимаю стул рядом с новообретенным братом — тот откладывает вилку и, не обращая внимания на присутствие родителей, пялится на меня так пристально, что на щеке едва не проступает ожог.

Он ждет объяснений вчерашней эпичной сцены. Он озадачен, испуган и зол…

Я — так вообще при смерти от ужаса.

Родители не должны узнать о происшествии, иначе задвинутая на второй план тема пропавших денег снова станет актуальной, и все может раскрыться так нелепо!

Кофе застревает в горле — я бы с превеликим облегчением объяснила все Святу наедине, но как быть, если я действительно не знаю, с чего начать?

Причина случившегося затерялась в далеком детстве, от него остались лишь воспоминания — камни, грозы и бабочки. Голод и страх. Всепоглощающее одиночество, беспомощность и отчаяние…

Спустя время взрослые осторожно, тактично и бережно рассказали мне, что сделал мой отец, и с высоты прожитого опыта история уже не показалась пугающей.

Однако катастрофические последствия родительских ошибок мне никогда не преодолеть, а творящийся в башке кавардак никогда не станет понятным обычному человеку.

Свят достаточно пострадал из-за меня, так зачем взваливать на него то, с чем он заведомо не сможет справиться?

Беззаботно пожимаю плечами и приступаю к еде, но он раздраженно стискивает зубы, а в серых, как дождливое небо, глазах вспыхивает ледяная ярость.

***

Вчерашний приступ не прошел бесследно — слова и мысли эхом отдаются в голове, руки дрожат, на периферии зрения искрами рассыпаются мелкие звездочки. Волнение усугубляют тяжелые думы о предстоящем учебном дне.

Я спешу принять судьбу во всеоружии и убегаю к себе — нужно выбрать достойный наряд.

Но в полутемном коридоре меня настигает Свят — ловит за запястье и заталкивает в свою комнату. Вскрикиваю и на мгновение задыхаюсь от его близости, надежного тепла и тонкого аромата. От слепящего солнца в окне, от испуга и восторга. От неизвестности…

— Что с тобой творится? — Свят крепко сжимает пальцы, но прикосновение все равно остается деликатным и осторожным. — Что это вообще было? Вчера?..

В его глазах больше нет ледяного дна. Теперь они встревоженные и умоляющие, я тону в них, и головокружение не дает упорядочить цепочки разрозненных мыслей в мало-мальски логичный ответ.

— Это… паническая атака. Ты и раньше их видел… Это неопасно, время от времени они случаются у подавляющего большинства людей.

— И часто они случаются у тебя? — перебивает он и, спохватившись, отпускает мою руку, а свою прячет в карман брюк.

— Настолько сильных не было давно… — сознаюсь я. Под его гипнозом невозможно солгать.

— Ты не пробовала лечиться? — Разворошив только что уложенные волосы, Свят принимается ходить с угла на угол. — Таблы, больничка, я не знаю, что там еще…

— Ну… я пила таблетки. Но они делали меня заторможенной и усугубляли положение. Есть другие методики: правильное дыхание, переключение внимания, самовнушение. Они работают, нужно только вовремя применять их и меньше волноваться. Все в порядке, не беспокойся за меня, лучше пообещай… — Теперь моя очередь хватать его за рукав. — Не говорить о случившемся родителям, хорошо?

Он хмуро на меня смотрит, собираясь сказать что-то еще, но дверь распахивается, и на пороге возникает озадаченный Андрей.

— Что происходит, ребят?..

Свят матерится и отдергивает руку, а я улыбаюсь так, что в челюсти что-то щелкает.

— Зашла уточнить, сколько у Славы пар! — Я выбегаю из комнаты Свята и, протопав десять шагов по коридору, влетаю в свою.

Спешно вытряхиваю из потрепанного грязного рюкзака тетради и учебники, перекладываю их в огромную винтажную сумку из коричневой кожи и внимательно прислушиваюсь к напряженному разговору в коридоре.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — рявкает Свят, в его голосе звенит сталь, и я охаю. Он не отнесся серьезно к моей просьбе.

Андрей миролюбиво отзывается:

— О чем, Слава?

— Какого хрена творится с твоей дочкой?! Раз я должен присматривать за ней в ваше отсутствие, хотелось бы иметь представление о том, что она выкинет в следующий момент. Или ты так не думаешь?!

— Какие-то проблемы, сынок? Что-то произошло?

На секунду, кажущуюся вечностью, повисает тишина, из прошлого долетает рокот грома и картинка двоится — я не хочу, чтобы Свят узнал о моей «особенности» вот так. Потому что эта «особенность» на самом деле хуже душевной болезни — душевную болезнь можно вылечить или купировать, а мой изувеченный разум уже не научится функционировать правильно.

Стираю беспомощные слезы, проступившие на ресницах, натягиваю первый попавшийся свитер и джинсы, хватаю сумку и распахиваю дверь:

— Ничего, никаких проблем, Андрей! Мы отлично провели вечер!

Отчим одаривает меня ободряющей улыбкой из-за широкого плеча Свята и подмигивает:

— Я рад. Дружите, ребята, вы молодцы! — Он деловито смотрит на часы и качает головой, а Свят разочарованно отшатывается. — Но, если не хотите опоздать, через три минуты жду вас в машине.

Я собираюсь провалиться сквозь землю и перестать существовать, Свят нервно поправляет воротник пальто и проводит ладонью по затылку, и я снова замечаю, до чего он великолепен — строгий костюм, расстегнутая пуговица под горлом, небрежно-безупречно уложенные волосы. В таком виде он никогда не появлялся в колледже, и мои пальцы покалывает ток.

Иду за ним как привязанная, набрасываю чудесным образом ставшую чистой куртку, благодарно киваю маме и выскакиваю на подъездную дорожку, в конце которой урчит мотором огромное грозное авто Андрея.

На месте мамы я бы сто раз подумала, прежде чем сесть в этого железного монстра в первый же вечер знакомства с его владельцем. Но мама была загнана в угол обстоятельствами и бросила вызов судьбе. Сегодня и я брошу вызов судьбе. Я попробую не бояться.

Свят молча садится рядом с отцом, а я покорно устраиваюсь позади и завороженно разглядываю две одинаковые темно-русые макушки.

Поразительно, как я могла проворонить очевидное — отец и сын похожи, как отражения. От них исходит спокойствие, внутренняя сила, надежность и леденящая душу опасность, но оба будут меня защищать.

Я тушуюсь, краснею и едва дышу. Поддеваю остаток лака на ногте и нещадно отковыриваю. Считаю деревья, мелькающие в окне, потягиваюсь и вздыхаю, но восхищенный взгляд все равно возвращается к Андрею и Святу.

Эти невероятно красивые мужчины — мои самые близкие люди.

И с обоими я поступила плохо: воспользовалась одним, запуталась и ради его блага украла деньги у другого.

Пребольно щипаю