Когда вмешалась жизнь - Джуэл Э. Энн
— Нью-Йорк в другой раз, — прошептала Паркер, снова открывая глаза и глядя на большой, красивый и пустой дом по соседству.
* * *
Паркер выплескивала горе в разумных дозах. Умер ее босс. Умерли соседи, которых она знала целый месяц. От нее ожидалось определенное количество горя. Отказываться распаковывать чемодан и спать до двух часов дня было неподходящей реакцией для профессиональных или даже соседских отношений.
Потребовались нечеловеческие усилия, чтобы вставать с постели до полудня. Кормить Рэгса. Выгуливать Рэгса. Улыбаться по команде. Кивать, когда кто-то задает вопрос. Любой вопрос. Все, что она делала, в течение трех дней после известия об их смерти — это наклеивала фальшивую улыбку и кивала.
— Вчера шел дождь. Может, на кладбище тебе стоит надеть туфли на плоской подошве, чтобы каблуки не проваливались в землю. — Джейни сняла несколько ворсинок со спины черного платья Паркер, встречаясь взглядом с дочерью в отражении зеркала в ванной.
— У меня нет ничего на плоской подошве, кроме шлепанцев и кед. — Она собрала волосы кверху, затем отпустила их, затем повторила то же самое еще два раза, прежде чем решила оставить их распущенными.
— Могу поспорить, у Пайпер что-нибудь найдется.
Ее сестра и Калеб были настолько любезны, что дали Паркер еще несколько дней перед переездом, но грузовик с вещами планировал прибыть на следующее утро.
— Все будет хорошо. Если земля слишком мягкая, я перенесу вес на носки и пойду на цыпочках.
— Думаю, тебе стоит убрать волосы. — Джейни собрала волосы Паркер и скрутила их в пучок.
Паркер повернулась, заставив маму отпустить ее волосы.
— Я оставлю их распущенными.
Джейни нахмурилась.
— Ты выглядишь похудевшей. Приходи вечером на ужин.
— Я подумаю об этом. — Она направилась к двери ванной, и Джейни последовала за ней.
— У тебя достаточно салфеток? Неизбежно кто-нибудь произнесет речь, которая доведет всех до слез.
— У меня много салфеток и черные очки, которые закрывают практически все лицо. — Паркер взяла сумочку и ключи от «Олд Блю».
— Веди осторожно, дорогая.
— Обязательно. — Паркер вышла в удушающую влажность. Еще только десять утра; на похоронах все растают.
* * *
Двойные похороны Гаса и Сабрины Уэстман заполнили евангелическую церковь до отказа. Паркер узнала Джеральда и Тесс Уэстман, а также племянника Гаса, Брейди, но все остальные были незнакомцами на разных стадиях горя — сотни людей понятия не имели, что Паркер была любовницей Гаса, или что у Сабрины тоже был любовник, не являющийся ее мужем. Она задавалась вопросом: подавлял ли он свой истинный уровень горя.
На большую часть службы Паркер отключилась, прокручивая в памяти каждый момент, проведенный с Гасом. Во многих ситуациях он был несносен, но ее сердце помнило только, как оно оживало в его присутствии. Она видела его улыбку, сверкающую из-под тени козырька дурацкой бейсболки «Кабс», которую она любила почти так же сильно, как и мужчину, который ее носил.
После часа речей друзей и родственников, доводивших прихожан до слез, семьи последовали за гробами из церкви. Паркер осмотрела каждого. Мужчина, который, по ее предположению, был отцом Сабрины, прижал к себе жену, практически вынося скорбящую мать из церкви. Голос Джейни эхом отозвался в голове Паркер: «Не представляю, что должен чувствовать тот, кто потерял ребенка».
За родителями Сабрины шел парень, одетый в… нечто не для похорон. Его светлые, с оттенком бронзы волосы слегка падали на глаза и были взлохмачены, как у Брейди в тот день, когда он пришел к ней домой с Гасом. Должно быть, это брат Сабрины. Однажды она кратко упомянула о нем. Однако не говорила о его дурацком вкусе в одежде: фиолетово-желтая классическая рубашка с узором пейсли, классические брюки баклажанового цвета, канареечно-желтый жилет и галстук-бабочка в фиолетово-белую полоску. Паркер вытянула шею, чтобы разглядеть, идут ли в комплекте клоунские ботинки.
Нет. Белые высокие конверсы. Достаточно близко, но, по мнению Паркер, совершенно потрясающие. Когда он приблизился к ее ряду, она скользнула взглядом по его крепкому телу, отчаянно пытаясь не рассмеяться. С галстука-бабочки перевела взгляд на его лицо, но прежде чем добралась до глаз, его губы растянулись в намеке на ухмылку.
Паркер мгновенно нахмурилась. Кто будет ухмыляться на похоронах? В последнюю секунду их взгляды встретились. Он не отрывал от нее глаз, такого же голубого цвета, как и ее, до последних шагов, пока не миновал ее ряд.
Она поднесла зажатую в кулаке салфетку к губам, чтобы скрыть собственную неуместную ухмылку. Тонкая грань между смехом и слезами стиралась с каждым вздохом. Паркер опьянела от горя. Как желание засмеяться могло уживаться вместе с такой острой болью в сердце? Брат Сабрины оказался пиньятой на похоронах сестры.
Чтобы выдворить всех из церкви, потребовалась целая вечность. Еще больше времени ушло на дорогу в пять миль до кладбища. У Паркер было не так много друзей и семьи; ее похоронная процессия пройдет намного быстрее.
На кладбище несколько мужчин регулировали движение машин через открытые кованые ворота, чтобы вместить всех желающих. Абсолютный тупик.
— Нет…
Она поморщилась, когда они жестом предложили ей встать в следующем ряду, предоставив место рядом с могилой. Втиснувшись на парковочное место, она глубоко вздохнула и помолилась.
— Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Не сегодня. Умоляю. Только один раз. Я сделаю все, что угодно.
У нее был полный бак бензина, поэтому она подумывала не заглушать двигатель во время церемонии. Обычно они не шли слишком долго. Но Паркер также знала, что выхлопы ее грузовика не походили на выхлопы нового автомобиля. И двух умерших людей на сегодня было достаточно. Поэтому она выключила зажигание.
ПУХ!
Толпа, собравшаяся вокруг гробов, вздрогнула и обернулась — миллион глаз смотрел на хозяйку в старом дедовском грузовике, который недавно начал выдавать неприятные последствия после того, как его заглушали. Не все время. Только иногда и, видимо, похороны не стали исключением. Она съежилась, сползая по сиденью и оставаясь совершенно неподвижной, на случай, если никто не различит, какая из машин пукнула.
Через несколько секунд внимание вернулось к двум прямоугольным отверстиям в земле на вершине небольшого холма. Дверца Паркер завизжала, как капризный малыш, которого вытаскивают из прохода с конфетами, когда она открыла и закрыла ее одним быстрым движением.
— Ох! Это мне надо было умереть, — прошептала она под вновь обратившиеся на нее взгляды, повышающие температуру ее тела в геометрической прогрессии.
Снова ожидая, пока любопытные
