Подарок для дочери (СИ) - Любимая Татьяна

– Супер, Кать! Отличная идея! Уж я устрою ему фотосессию, не сбежит!

---

29. Катя. Мужчин надо метить

На работе пришлось задержаться – посыпались заказы. Вдохновленная полученной от Киры информацией летаю по цеху, выдавая один торт за другим. Ловлю удивленные взгляды коллег, понимающие улыбки, улыбаюсь в ответ. Имею право – Глеб свободен!

На чистый после дождя город опускаются сумерки. Еду домой, где меня ждет дочка и ее любимая бабушка. Настоящая, любящая, родная.

В сумочке пиликнул смской телефон. На светофоре не выдерживаю, достаю мобильник, чтобы прочитать сообщение. Оно от Глеба!

"Добрый вечер, Катя! Стою под окнами вашего дома, не поздно для визита?"

Я взвизгнула, подпрыгнув и сжав кулачки. Он приехал! Ко мне!

Быстро набираю ответ:

"Нет конечно! Поднимайтесь. Дома Яна и бабушка, я скоро буду, задержалась на работе"

"Хорошо, жду"

Сзади сигналят недовольные водители – я стопорнула движение. Знали бы они, что я сейчас чувствую! Меня дома мужчина ждет, в которого я влюблена! Летать охота, а они нервничают, клаксоны свои терроризируют.

На улице совсем стемнело, когда я приезжаю домой. Много времени потеряла на поиск места для моей ласточки. Надо заканчивать задерживаться на работе. И с дочкой из–за этого мало видимся, и места вечером во дворе не найти.

Тороплюсь домой. Как–то там мои Глеба встретили? Лифт как назло медленно поднимается, словно решил, что уже поздно и ему тоже пора спать. Достаю из сумочки зеркальце, поправляю макияж, прическу, улыбаюсь отражению. Так волнительно встретиться сейчас с мужчиной, к которому неравнодушна. И который ко мне неравнодушен тоже.

Перед дверью на несколько секунд замираю, прислонив ухо к металлическому полотну. Тишина. То ли хорошо это, то ли плохо, не знаю. Интуиция, как ни странно, молчит.

Стараясь сильно не звенеть связкой, кручу ключом в замочной скважине. Захожу в квартиру.

Свет везде горит. В нос бьет резкий химический запах. Что–то похожее на ацетон с примесью чего–то знакомо–сладкого.

Разволновавшись, скидываю обувь, быстро иду внутрь. Ошарашено останавливаюсь в проеме гостиной.

Маргарита Павловна уснула в кресле с книжкой в руках. Очки съехали и держатся на кончике носа на честном слове.

Глеб, подложив под голову руку вместо подушки, спит на диване в позе эмбриона. Рядом на полу примостилась Яна, выстроив в ряд несколько флакончиков с моими (!) лаками для ногтей. Дочь, высунув язычок, старательно красит ногти на второй руке мужчины лаком! Ярко–розовым! А Глеб даже не догадывается, какую красоту ему наводят.

– Яна! – зову тихо.

– Тс–с! – поворачивается дочка ко мне, прижав пальчик к губам, чтобы я не шумела.

– А ну иди сюда! – требовательно подзываю ее пальчиком.

Не докрасив большой мужской палец, но полюбовавшись остальными четырьмя, Яна закрыла флакончик, поставила его к остальным и только после этого подскочила на ножки и подбежала ко мне. Увожу ее на кухню, закрываю дверь, потому что разговор предстоит серьезный. Не хочу, чтобы посторонний мужчина был свидетелем семейных разборок.

– Ты что наделала, Яна?

– Что? – невинно моргает девочка, делая вид, что не понимает.

– Ты зачем Глебу ногти накрасила?

– Так надо! – бурчит, опуская глазки.

– Что надо? Почему надо? Объясни, дочь! Потому что, когда Глеб проснется, МНЕ придется объяснять ему, почему у него ногти крашеные. Мне, а не тебе!

– Я его пометила! Чтобы все видели, что он занят!

– Что ты сделала? – ноги подкашиваются, и я падаю на стул, так кстати оказавшийся рядом.

– Пометила, – уже тише, без уверенности в голосе поясняет дочь. – Вдруг еще какой–нибудь ребенок захочет Глеба в папы? Заберет еще.

– О боже! Яна, Если Глебу нужно будет уйти, его никакими пометками не остановишь. Потому что это будет ЕГО решение. Его, а не какого–нибудь другого ребенка. Быстро неси жидкость для снятия лака и стирай это безобразие!

– М–м, – Яна внимательно что–то начала рассматривать на полу. Жует губешки, хмурит бровки, чую – неспроста.

– Что?

– Нету, – почти шепотом выдавила из себя.

– Чего нету?

– Жидкости нету. Я вылила.

– Зачем?

Теперь понимаю, что за стойкий химический запах стоит в квартире.

– Чтобы он лак не стер…

Плечики ребенка поднялись на вдохе и опустились на выдохе.

– И что мне с тобой делать, русалочка? – заправляю волосики лохматушки за ушки. – А что делать с ногтями Глеба?

Плечики повторили движение вверх–вниз.

– Ладно, Яна, чисти зубки и иди спать. Завтра сама будешь объясняться с Глебом.

– Завтра? Мы его у нас оставим? Насовсем? – ребенок обрадовался. Видел бы ее сейчас наш ночной гость…

– Яна, – говорю строго, – иди спать!

Вздохнув, дочка потелепала в ванную.

На цыпочках дохожу до Маргариты Павловны, осторожно трогаю за плечо. Женщина просыпается, встрепенувшись, и уже в полете ловит очки, все–таки свалившиеся с носа.

– Катюша…

– Тсс, – прошу ее не шуметь, показывая на безмятежно спящего мужчину.

Маргарита Павловна кивнула, тихонько поднялась и вышла вместе со мной из зала.

– Сама не знаю как уснула, – обескуражено признается женщина. – А чем это у нас пахнет? Что за запах? – шмыгает носом.

– Это Янка вылила в раковину жидкость для снятия лака.

– Зачем?

– Накрасила Глебу ногти, пока все спали.

– Зачем?

– Говорит, пометила, чтобы никто не забрал.

Маргарита Павловна качает головой и усмехается.

– Ох и фантазерка у нас растет. Ладно, домой поеду.

– Оставайтесь, место же есть.

– Хватит с тебя гостей. Накрой его хоть пледом, – кивает в сторону зала.

Вызываю такси, провожаю нашу бабушку. Проверяю дочь – спит крепко. С одной стороны заяц сон моей проказницы охраняет, с другой Борис. Поправляю одеялко. Закрываю за собой дверь, оставляя щелочку для кота.

Что делать с Глебом?

Также на цыпочках подхожу к дивану, собираю с пола лаки, уношу на место. Возвращаюсь.

– Глеб...

Опускаюсь на колени, рассматриваю его, спящего.

Красивый.

Волосы растрепались. Рука потянулась было пригладить их, отдернула ее – еще проснется. Брови дернулись, сошлись на переносице. Нахмурился, губы сжал. Снится что–то наверное.

Тянусь лицом к его лицу. Втягиваю носом запах. Отчетливо чувствуется древесный запах, слабый аромат туалетной воды и его личный, мужской. Вкусно.

Не удержавшись, провожу рукой по щетине. Мягкая.

Ресницы дрогнули.

– Катя? – хрипло.

– Привет, – шепчу.

– Привет. Я уснул? – Глеб принимает сидячее положение, оглядывается, разглаживает обеими руками лицо, смотрит на часы. – Прости.

– Ничего.

– День был тяжелый, ночь прошлую почти не спал…

– Тсс, – останавливаю оправдания, прикладывая палец к его губам. – Ты голодный?

– Нет, – Глеб обхватывает мою кисть своей, нежно целует пальцы, – меня покормили. Маргарита Павловна и Яна решили, что в вашем холодильнике слишком много еды, а я тот, кто его должен опустошить.

Горячее дыхание бьет по коже электрическими разрядами. Прикрываю глаза, отдаваясь необыкновенным ощущениям. Тело отзывается на поцелуи томным желанием.

– Что это?

Мои пальцы оказались на свободе.

Распахиваю глаза. Глеб шокировано рассматривает свои руки. Пытается стереть ярко–розовый лак, но он уже высох.

Хихикаю и зажимаю рот руками.

– Катя? – непонимающе хмурится.

– Это не я! – Машу головой из стороны в сторону. – Это Яна!

Мужчина оглядывается. Яны нет. Ему не смешно ни капельки.

– Как это оттереть?

– Она вылила в раковину жидкость для снятия лака, другой у нас нет.

– Ацетон?

– Неа. Надо в магазин ехать. О, может быть в аптеке есть. У нас за углом работает круглосуточная.

– Отлично.

Глеб рывком поднимается, быстро шагает к выходу. Я за ним. Хорошее настроение улетучилось.