Люби меня навсегда - Саша Шу
Ну а Элвис? А что Элвис: еще пару дней, и он наконец-то получит свои деньги и спокойно оставить меня там, где я ему скажу. И при мысли о нём моё сердце вдруг болезненно сжимается. Мне почему то безумно жаль потерять его. Хотя я, понимаю, что это стокгольмский синдром или как там это называется. Что может меня привлекать в этом самовлюблённом напыщенном нарциссе, к тому же помешанном на сексе? И тут я понимаю, что именно это меня в нём и привлекает. Его самоуверенность. Его помешанность. И его харизма. Чёрт бы его побрал!
Я выползаю из ванны, разомлевшая и розовая, укутавшись в огромное полотенце, уступая место Роме. Переодевшись в маленькое шерстяное платье, которое я купила вчера в Праге, я осматриваю необычную комнату, ставшую нам домом на этот день. Светлая и небольшая студия с платяным шкафом в углу и кованой тяжёлой кроватью в центре: всё очень мило и уютно. Но вот что делает её необычной: десятки картин в рамах и без, развешанных по всем стенам. Нарисованные углём, пастелью и маслом, каждая сразу же привлекает внимание: это портреты, в основном женские, но попадаются и мужские. Написанные грубыми штрихами и мазками, они всё же не оставляют ни малейшего сомнения, что их создал самый настоящий мастер.
Вот натягивающая чулки девчонка в корсете, по всей видимости, китаянка: художник сумел показать момент, когда она немного устало смотрит куда-то в сторону, словно её позвали к очередному клиенту, и она сейчас нацепит на себя дежурную улыбку и пойдёт за ним. Грузная яркая блондинка с алым ртом и в тигровых лосинах и с обнажённым верхом спокойно лежит на кушетке, просто смотря перед собой, как будто живописец застал её в тот момент, когда она просто прилегла отдохнуть после тяжёлого дня. И в ней столько спокойствия и достоинства, что вряд ли у кого-то повернётся язык назвать её дешёвой шлюшкой.
В самом центре светлой стены висит огромная, под стать самой Мими, изображённой на ней, картина в золоченой раме, с надписью в углу “Ma Reine” (фр. «Моя королева» – перевод автора), и у меня дух захватывает от этого зрелища: женщина восседает на высоком барном стуле, едва удерживающем на весу всё её монументальное тело, с огромными тяжелыми грудями, спускающимися на куполообразный, весь в складках, живот, глянцевый и переливающийся шоколадными оттенками. Одна нога на высоком остром каблучке кокетливо отставлена в сторону, приоткрывая на удивление скромный треугольник в низу живота, на шапке кудрей на голове примостилась крошечная золотая корона, которую Мими кокетливо придерживает одной рукой, а во второй держит длинный метровый мундштук, из другого конца которого тоненькой струйкой льётся дым от сигареты, такой объемный и мастерски выписанный, что мне кажется, что я сейчас смогу его продеть сквозь свои пальцы. У меня не хватает сил оторваться от этой картины, и я вбираю каждую мельчайшую деталь в себя: женщина мне кажется здесь намного моложе, и всё её лицо лучится таким спокойным достоинством, весельем и красотой, что у зрителей точно не может возникнуть и тени сомнения, что перед ними – истинная королева. И тут я вспоминаю картину в деревянном теремке Элвиса: и хотя та мне казалась написанной не менее ста лет назад, а эта передо мной – однозначно современное произведение, я вижу общие черты в технике: этот объём и реалистичность, с умением передать обыденные вещи так, что они кажутся совершенно фантастическими.
Просто удивительно, откуда в этой квартирке может быть такая картина, явно не из дешёвых. Я не сомневаюсь, что самые ведущие мировые галереи поборолись бы за право представлять её у себя. Впрочем, как и все полотна этого художника. Я пытаюсь найти на ней подпись, потому что уверена, что смогу идентифицировать по ней автора. Я хватаю свой телефон и фотографирую каждую картину, чтобы попробовать разобраться с этим позже, и чувствую, как азарт коллекционера просыпается во мне.
– Ну как, ты готова? – выходит из ванной Рома, как всегда бесподобный, особенно сейчас, когда на нём только повязанное на бёдрах полотенце. У меня просто дух захватывает от этой картины, и я быстро отвожу глаза в сторону, чтобы он не догадался, как я его хочу. Даже сейчас. Особенно сейчас. И даже после всего того, что он со мной сделал. Но, слава Богу, мы не животные, и я умею себя контролировать.
– Да, готова! – отвечаю я. И думаю про себя, что, пожалуй, Париж был просто прекрасной идеей! И как только она не пришла мне в голову!
14
– Куда мы идём? – спрашиваю я Рому уже в вагоне метро. Если честно, я даже не помню, когда я была в последний раз в подземке. А уж в парижской, точно, никогда!
– Тебе за подарком, – просто отвечает он.
– Снова за подарком? – закатываю я глаза. – Мне кажется, ты мне сделал слишком много сюрпризов за последнее время. Я бы даже сказала, чересчур много, – бормочу я.
– Не переживай, это будет приятный сюрприз, – просто отвечает мне Элвис, и тут я замечаю, что что-то изменилось. В воздухе, во мне? Теперь я ловлю на себе мужские взгляды, брошенные исподтишка, и даже более смелые и откровенные. Задумавшись, я смотрю дольше, чем того требуют приличия, на какого-то паренька, сидящего напротив, и он улыбается мне в ответ. А где же все эти женские взгляды, вечно облепляющие моего спутника, как мухи – обсосанный леденец? Видимо, это французская магия, не иначе, – решаю я про себя.
Мы выходим на свет, и я пытаюсь догадаться, в какой же части Парижа мы в итоге очутились, пока Элвис не берёт меня за руку и не подводит
