Звёзды ещё горят - Лиса Эстерн
– Знаю.
Она улыбнулась Стелле, взяла папку и поспешила в соседнюю комнату. На пороге преподавательница обернулась и покачала головой, сочувственно щурясь.
– В обычной ситуации мы не стали бы так давить и торопить. Нам грозит аккредитация, а в борьбе за нее все средства хороши, – полный жалости вздох наполнил комнату и, кажется, отравил Стеллу. – Даже если они совсем не гуманные.
* * *
– Не смотри на меня.
– Головой ударилась?
– Вдруг только от одного твоего взгляда я обращусь в камень? – Мария криво улыбнулась, наклоняя голову и отгораживаясь от Стеллы ладонями. Указательный палец дрогнул и отъехал чуть в сторону, создавая небольшую щель в преграде. – Ты похожа на Медузу Горгону! Откуда столько негативной энергетики?
Стелла демонстративно громко опустила сумку на парту, спугивая Машу с её части стола: она любила растекаться по всему пространству так, словно весь мир ей принадлежал. В том числе их парта. Их – не её.
– Ты вообще видела мой послужной список из долгов?
– Ещë бы, – Маша хмыкнула, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. Она играючи покривила тëмными бровями. – Небось первая будешь на отчисление.
– Недолго тебе придëтся радоваться, потому что ты будешь второй.
Маша зашипела, как настоящая гадюка. Кто кого ещë называл Горгоной, хотелось спросить, но Стелла только пожала плечами и села за парту, раскладывая тетради и ручки. Она прилежно писала конспекты, выполняла задания и всё равно едва успевала за программой. Может, её мозгов и правда мало на что хватало, но думать об этом – только больше портить настроение. Слишком много за одно только утро случилось, чтобы подбрасывать в этот костëр еще и самоистязание.
Кабинет был наполовину пуст или наполовину полон – зависит от точки зрения. Стелла считала, что если процентов пятьдесят от группы явилось к первой паре, то, можно сказать, это полная посещаемость. Особенно на старших курсах. Особенно для лекции в восемь утра.
Одногруппники о чëм-то болтали, мусоля общие темы, связанные как с учëбой, так и с совместным времяпрепровождением: у Стеллы не задались отношения с группой, и только Маша почему-то хотела общаться с ней. Хотя чем дольше Стелла знала эту девицу, тем больше убеждалась в том, что если не она, то никто не станет терпеть её строптиво-противный характер. Маша умела доставать, не прилагая к этому никаких усилий. Её слова – ядовитые, действия – неоднозначные, а улыбки – не самые искренние, однако Стелла всё же не отказалась от протянутой когда-то руки и пока не жалела об этом. Почти не жалела, потому что иногда она становилась просто невыносима. Например, как сейчас.
– Что?
– Ты бесконечно дëргаешь ногой, – подметила Стелла.
– И что?
– Меня это раздражает.
– Это твои проблемы.
Несколько минут они сидели в молчании, каждая занятая чем-то своим: Маша листала ленту в сети, раздражающе дëргая ногой под партой, а Стелла листала конспекты, пытаясь сосредоточиться на аспектах патопсихологии, но получалось только чтение одной и той же строчки без всякого смысла. Жëлтое освещение усиливало цвет стен, выявляя трещины на штукатурке, после вчерашних занятий на доске остались белые разводы, а за окном поднялась метель. Оставалось надеяться, что к вечеру, когда она пойдëт на работу, погода успокоится так же, как и её нервная система.
Тетрадь закрылась, и когда Стелла собиралась выдать свою догадку о причинах расстроенного настроения сокурсницы, Маша произнесла:
– Мы поругались.
Ещё бы, хотелось ей сказать, но Стелла промолчала, только вопросительно склонив голову. Не надо было спрашивать, чтобы понять, о ком идёт речь и кто причина её ужасного поведения. Был один парень с режиссуры, старшекурсник, невероятно назойливый и упëртый, не так давно смогший добиться расположения ледяной королевы Марии. Стелла с поистине бурным интересом наблюдала за этой историей отношений, чувствуя себя зрителем фильма, на который никто не пришëл, а ей билет достался даром. Зритель в первом ряду, глохнущий от грохота звуков и слепнущий от яркости картинки.
– И что ты сделала в этот раз?
– Я?! – взвизгнула она, привлекая излишнее внимание к их задней парте. Несколько пар женских глаз удивлëнно обратились к ним, пока Маша не стрельнула в них одной из своих улыбочек, означающих «Идите к чëрту, пока сама не отправила». – Ты на чьей стороне? Кто твоя подружка – он или я?
– Если мы говорим в женском роде, то очевидно…
– Стелла!
Она замолкла, пожимая плечами. Её мало волновало истеричное поведение Маши, потому что она была такой всегда – все четыре курса: девочка с эпатажем, с вызовом во взгляде, в словах и поведении. Интересно, кто в её жизни так усердно игнорировал маленькую Машу, что теперь всë в ней кричит звонче громкоговорителя?
Стелла вздохнула и примирительно пробормотала:
– Ладно. Прости, я сегодня тоже не в духе, как ты успела заметить, поэтому буду очень благодарна, если, наконец, скажешь, что произошло, и прекратишь дëр-гаться.
Всего секунду Маша боролась со своим упрямством, но потом смахнула с лица чëрную прядь прямых гладких волос и придвинулась ближе.
– На прошлой неделе мы договорились провести эти выходные вместе и сходить куда-нибудь. Он всё жаждал посетить какую-то театральную пьесу, а я была не против посмотреть на мужчин в смокингах, – Маша легко и непринужденно пожала плечами, незаметно для самой себя начав накручивать кончик пряди на палец с аккуратным нюдовым маникюром. За исключением тëмных волос и глаз, вся она была пятнышком света в мрачном царстве Стеллы, в последний год одевающейся в тусклыецвета. – Я перенесла свою поездку к родителямна следующие выходные. Отец был очень недоволен, но ему ничего не оставалось, кроме как принять это.
– Жестокая ты дочь.
Она улыбнулась, и её щеки чуть порозовели, придав ей более реалистичный и человечный вид. У Маши был острый подбородок и аккуратный контур лица с тонким носом и ровными губами, красиво – именно красиво – изгибающимися в улыбках. Тех самых улыбках, которые нравились окружающим: мужчинам и женщинам вне возраста и социального статуса. Улыбках, которые не могла – не хотела – себе позволить Стелла.
– Итак, что дальше?
– Вот именно, что ничего! – Маша театрально откинулась на спинку стула, коснувшись ладонью лба и закрыв глаза. – Этот негодяй просто взял и отменил все. Конечно, я буду в ярости! Планы существуют для того, чтобы они сбывались.
– Думается мне, ты пропустила лекцию о правде жизни.
– Я тебя ударю!
– Тогда я тоже тебя ударю.
Их взгляды схлестнулись жëстче всяких мечей на поле брани. Одногруппница присвистнула и рассмеялась, проходя мимо их парты – точнее, обходя её.
