Вкус шалфея - Йаффа С. Сантос
Закончив, Жюльен поднес руку к бинтам на ее лице.
– Не надо, – прошептала она. Их взгляды встретились и бесконечное мгновение они смотрели друг на друга в нежном противостояние воли. Жюльен открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
– Ладно, милая. Без проблем. Тогда вернусь в то же время завтра, – он оставил еще один легкий поцелуй на ее здоровой руке, отчего по коже побежали мурашки. Луми в ответ зажмурилась и когда открыла глаза, Жюльен уже вышел за дверь. Растение алоэ удобно устроилось на боковом столике.
Жюльен
Глава тридцать первая
Жюльен смотрел из окна такси, глядя, как освещенные солнцем воды Гудзона проносятся мимо. Вчера был хороший день. Луми не смогла с ним поговорить, но открыла дверь. Писала ему записки. Позволила нанести алоэ на кожу. Это уже прогресс.
Заботясь о ней, он ощутил нечто странное, словно впервые использовал мышцу, которая у него всегда была, но которой он не пользовался. Он всегда был эгоистичным ублюдком, отец говорил это не раз, а Жюльен даже не пытался исправить его. Но, казалось, теперь он сам себя исправлял. И был не против.
Такси остановилось перед домом Луми. Жюльен разгладил купюры на коленях, а потом передал их водителю. Кивнув в знак благодарности, он вышел, захлопнул дверь и направился к довоенному зданию. Домофон не работал, поэтому он просто открыл металлическую дверь и начал подниматься на пятый этаж.
Лестничный пролет был выложен мозаичными плитками, которые вышли из моды примерно век назад. Жюльен потянулся к перилам, но также быстро отдернул руку, когда заметил, что те покрыты тонким слоем пыли.
– Ой, – пробормотал он себе под нос, рассеянно вытирая пыль с пальцев о серый шерстяной пиджак.
Добравшись до пятого этажа, он наклонился к лавандовой двери Луми и быстро постучал. Потом последовала тишина, и Жюльен поднес ухо к двери, прислушиваясь. Ничего. И внезапно ручка повернулась. Жюльен, облокачивающийся о дверь, чуть не свалился на пол.
Из-под белых складок на него смотрела пара миндалевидных глаз.
– Привет, Лу, – сказал он, пытаясь оглядеться и не слишком долго смотреть на ее бинты. Он дал ей новое прозвище, и пока что она вроде не возражала. – Сказал же, что легко ты от меня не отделаешься, – заметил он, широко улыбаясь. Ее взгляд следил за ним, но губы молчали.
Жюльен переминался с ноги на ногу, у него не получалось расслабиться в такой тишине.
– Сколько ты платишь здесь за коммунальные услуги? 20 долларов в месяц? – спросил он.
Луми взглянула на него и вытащила блокнот.
– Я СНИМАЮ, – написала она жирными печатными буквами, с мрачным видом передавая ему записку.
– А, понятно, – ответил он и повернулся на каблуках к кухне. Посмотрел на столешницу, пытаясь понять ее настроение.
Здесь близко друг к другу стояли пакеты «Rice Chex» и коробка сухого молока. Рядом с ними находился блендер с открытой крышкой и наполненный зернистой бежевой субстанцией.
– Что, черт возьми, это такое? – спросил он, схватил ложку, лежащую на столешнице, и зачерпнул ею массу. Она не перелилась через край, как он ожидал.
Жюльен поднял ложку ко рту и попробовал на вкус, нахмурился, поняв, что смеси не хватает какого-то четкого вкуса. Он снова развернулся к пачке хлопьев. Луми стояла в дверном проеме, уставившись на орхидеи и шарики, принесенные домой из больницы, теперь сидящие на кухонном островке.
– Луми, ты… ешь эту перемолотую жижу? – ахнул мужчина. Она не встречалась с ним взглядом, только раз кивнула, так быстро, что он бы и не заметил, если бы внимательно не наблюдал за ней.
Выражение его лица стало серьезным.
– Что ты делаешь, пытаешься убить себя? – спросил он. Она пожала плечами и продолжила смотреть в пол.
Жюльен подошел к девушке и взял за плечи. Хотел сжать их, но не стал. Она все еще отказывалась смотреть на него, поэтому он вздохнул и повернулся к дивану. На меховом одеяле лежала книга в блестящей мягкой обложке: «Завещания и волеизъявления для чайников».
– Боже мой, Луми, ты не умрешь от этого! – воскликнул он, схватил книгу и кинул через всю комнату. Луми прошла за ним в гостиную и уселась на подлокотник дивана, уставившись на крошечную прорезь в ткани, через которую пробивалась вата, словно первые волосы младенца.
– Решаешь, кому оставишь свой фиолетовый набор для кухни, или что? Не понимаю. – Она сердито смотрела на него, но все еще молчала. Жюльен уставился в ответ, но потом заметил каплю, просочившуюся в бинты под ее глазом. И он сразу же отвернулся.
Мужчина откинулся на спинку дивана и поискал в уме подбадривающие слова, но ничего не приходило в голову.
– Лу… – начал он, выдохнув. Потянулся к ней и коснулся ее колена. – Это ужасно, знаю. Но нельзя начинать хандрить. Если начнешь, то уже все, конец.
Она прижала почти не пострадавшую руку к груди, пока вторая, сильно обожженная, висела вдоль тела.
– Позволь что-нибудь тебе приготовить, – предложил он, умоляюще глядя на нее.
Луми покачала головой, а поразмыслив мгновение, снова достала блокнот и ручку.
«Я ХОЧУ ОЩУЩАТЬ ВКУС КАК МОЖНО МЕНЬШЕ. ТЫ НЕ ПОЙМЕШЬ», – написала она.
Жюльен внимательно смотрел на квадрат бумаги, пока буквы не расплылись, превращаясь просто в фиолетовые чернила.
– Ну, по крайней мере позволь приготовить тебе смузи, – сказал он. Луми снова покачала головой.
– Безвкусный, – добавил он. Она заколебалась, глядя то влево, то вправо.
– Скоро вернусь, – сказал он, щелкая пальцами и вылетая за дверь, прежде чем она успела бы возразить.
Жюльен прошел квартал, два.
– Ну давай, – бормотал он. – Где-то поблизости должен быть бар со свежевыжатыми соками, – он прошел еще два квартала и уже собирался сдаться, когда на тротуаре заметил доску с нарисованным мелом рисунком напитка с клубникой.
– Здравствуйте, добрые любители сока из Инвуда, – сказал он, ослепительно улыбаясь и проходя сквозь двери. Спустя десять минут он уже перепрыгивал через две ступени, поднимаясь к квартире Лу-ми. Рука онемела от огромного ананасово-клубничного сюрприза, который он нашел для нее.
Жюльен заглянул в дверь, оставленную приоткрытой, и передал ей сюрприз ей. Луми пожала плечами, но взяла напиток, вставила соломинку в стакан и сделала глоток. Пусть на ней все еще оставались бинты, Жюльен видел, как лицо под ними расслаблялось с каждым глотком. Кожа, виднеющаяся под тканью, стала теплее, розовее.
– Видишь, Лу? Разве не лучше? Оставайся с живыми. Ты нам нужна здесь, – сказал он с улыбкой, забирая алоэ с круглого стола.
