Вкус шалфея - Йаффа С. Сантос
Жюльен вздохнул. Как помочь Луми, если он понятия не имел, что навредило ей? Пока что у него не было ответов, а это было очень неприятно.
Луми
Глава тридцатая
К облегчению Луми, Жюльен не возвращался к ее постели всю неделю, пока она оставалась в больнице. Часы одиночества растянулись на веретене ее воспоминаний, и Луми наполняла их образами лучших мгновений в «Каралуне». Как она вытаскивала рыбу из бумаги, убирала чешую, напевая себе под нос. Снимала кожуру апельсинов и зеленых бананов. Мышцы рук покалывало, словно они тоже вспоминали все эти моменты.
Спустя три дня, проведенные дома после больницы, ближе к вечеру Луми сидела на винного цвета кружевном диванчике и тут услышала звонок. Она просматривала «Нетфликс», словно прилипнув здоровой рукой к пульту, пытаясь хоть как-то забыть выражение лица Жюльена в тот момент, когда она попросила его уйти. Этот образ все еще преследовал ее.
Телефон зазвонил, пришло новое сообщение.
Глория Ла Муйер Маравилла:
Скучаем+ дай мне знать, если что-то понадобится. Поправляйся <3
Луми прижала телефон к сердцу и подпрыгнула от звонка в дверь.
– Пусть это будет не он, – пробормотала она себе под нос, хотя уже знала, что это он. Должен быть он. Инес уехала домой вчера, а Дженни заходила этим утром проведать ее. Рафелина на неделю уехала в Пунта-Кана. Интересно, слышали ли другие коллеги из «ДЭКС», кроме Глории, о происшествии. Наверное, уже должны бы.
За звонком последовал решительный стук. Если Луми притворится, что ее нет дома и не ответит, он просто уйдет? Она не хотела, чтобы он видел ее в таком виде, похожую на мумию. Еще больше она не хотела, чтобы он жалел ее. И в голове крутилась тысяча вопросов: почему одно их пирожных на вкус было подобно горящей ненависти, а другое – оргазму.
Луми вздохнула и заставила себя слезть с дивана и направиться к двери. Заглянув в глазок, она ахнула. Там никого не было, только длиннолистное растение алоэ, стоящее на коврике с принтом желтого подсолнуха. Девушка скосила глаза налево, а потом направо от растения, хотя трудно было что-то разглядеть через крошечное стеклянное отверстие.
Луми продолжила смотреть и увидела, как он поднимается обратно по ступеням с какой-то бутылкой в руке. Луми вздохнула. Внезапно ей захотелось отвернуться от глазка. Как-то неправильно наблюдать за ним, когда она знала, что он ее не видит. Он снова позвонил в дверь, в этот раз дольше не отпуская кнопку.
Луми положила ладонь на ручку двери.
– Луми, – сказал Жюльен, словно понимал, что она здесь и слушает.
Она все еще не могла нормально говорить, поскольку корочка вокруг ее губ и на щеках стала твердеть. Заговорить – значит снова растянуть кожу и лопнуть ее. С Луми уже хватит всего этого. На мгновение она задумалась, затем принесла блокнот с ракушками и ручку, которые хранила рядом с телефоном.
– УХОДИ, – написала она на квадратике бумаги и просунула под дверь. Она услышала, как он поднял лист с пола.
С другой стороны двери послышалась фырканье Жюльена.
– Луми, не глупи. – А потом более мягким голосом он добавил: – Мне нужно увидеться с тобой.
Девушка уставилась на блокнот, вздрогнув, когда из глаза скатилась одинокая слеза.
– СЕЙЧАС НЕ НА ЧТО ОСОБО СМОТРЕТЬ, – написала она печатными буквами. До Жюльена она редко писала печатными. Он вздохнул за дверью, прочитав ее послание.
– Луми, мне нужно с тобой увидеться, – повторил он. В голосе послышалось напряжение, из-за которого Луми вспомнила выражение его лица в больнице. Она мгновение колебалась над замком, прежде чем открыть его и приотворить дверь.
Сначала Жюльен просунул плечо в щель, а затем прошел весь, прежде чем она успела передумать и закрыть перед ним дверь. Одной рукой он легко держал растение. Листья задевали его шерстяной пиджак. Когда Жюльен зашел, на лице читалось напряжение, но оно дрогнуло и исчезло, когда он заметил Луми.
– Ох, Луми, – он вздохнул, встречаясь с ней взглядом. Под глазами все еще лежали тени. Казалось, после больницы он почти не спал. Луми дерзко уставилась на него сквозь бинты. Он взял ее больную руку – прикосновение показалось легким, как бабочка, – и поцеловал ее поверх бинтов. Луми взглянула на окно. Снова что-то написала в блокноте, а он следил за каждым ее движением.
«ГОВОРИТЬ НЕ О ЧЕМ», – прочитал он вслух, проговаривая каждый слог. Луми заметила, что он слегка поморщился, но потом что-то изменилось и лицо снова стало бесстрастным.
– Ну ладно, – сказал он как бы между прочим. – Потому что я в любом случае пришел не говорить, – ее брови с трудом поднялись под бинтами. – Я здесь для этого, – сказал он, оглядываясь. Потом нашел кухню, быстро вытащил блестящий поварской нож из деревянной подставки на столе Луми. Жюльен отрезал лист растения, и провел Луми к дивану, словно был знаком с ее квартирой.
Он взял ее за менее обожженную руку и с помощью небольшого ватного тампона нанес тонкий слой алоэ на самый маленький из ожогов. Луми постаралась забрать руку, но ее удивил охлаждающий эффект геля. Луми резко вдохнула. Самые маленькие ожоги были самыми болезненными, поскольку те, что побольше, она почти не чувствовала.
Увидев, что она не сопротивляется, Жюльен нежно положил ее руку на колени и занялся ее правой рукой. Не глядя, он пробежался пальцами по внутренней части руки, нашел крошечный металлический крючок, скрепляющий бинты, и отцепил его. Ухватившись за конец, Жюльен снял бинт, слой за слоем, открывая кожу.
Места, куда попало масло, все еще казались ярко-красными. Каждое из них было отмечено грядой волдырей. Луми наблюдала за выражением его лица. Жюльен сосредоточенно выдавливал правильное количество геля из листа и наносил его вокруг каждого волдыря и ожога.
Луми глубоко вздохнула, позволяя ему лечить ее. Хотя в голове все еще горел вопрос, что же произошло с пирожными, было трудно ощущать нежность, исходящую от его рук, и верить, что он намеренно навредил ей. Луми все еще хотелось узнать, что же произошло, но пока что она позволила его успокаивающему прикосновению нахлынуть на нее и облегчить агонию последних дней.
Тщательно обработав ожоги на ее руках, Жюльен передвинулся к груди. Он осторожно ослабил ленту по краям квадратного бинта, скрывающего скверный темно-красный полукруг – место, куда упала сковородка. Жюльен вздрогнул, увидев ожог, но не остановился.
Он снова сжал веснушчатыми пальцами лист алоэ, выдавливая бесцветный гель. Поймал его на тампон и нежно нанес на волдырь и края ожога. Мужчина наклонился поближе,
