Три секунды до - Ксения Ладунка
– Куда собралась? – ледяным голосом спрашивает Том.
– Тебя это не касается, – выдавливаю я, тут же сталкиваясь с его гневным взглядом.
– Что значит меня не касается?! – рявкает Том, отчего я вздрагиваю. – Белинда, ты издеваешься надо мной?! – кричит он и встряхивает меня за руку.
Я пугаюсь. Искренне и очень сильно пугаюсь. Том продолжает:
– Куда ты опять бежишь?! Во что на этот раз хочешь вляпаться?!
– Том, не кричи, прошу тебя, не надо так кричать… – шепчу я.
– Ты никуда не пойдешь, ясно? Я же сказал тебе идти спать!
Его слова поднимают во мне бурю возмущения. Я тоже повышаю голос:
– Ты не можешь запретить мне уйти! И не можешь указывать мне, что делать!
– Мне плевать, понятно? Хорошо меня слышишь? Мне плевать. Хватит бежать, Белинда! От себя ты не убежишь!
– Нет, Том… – мотаю головой, – я не могу… как я буду находиться рядом с тобой? Я не могу больше находиться рядом с тобой!
Я пытаюсь вырвать руку, но его хватка железная. Пытаюсь отступить назад, развернуться – все бесполезно. Том держит меня так сильно, что мне больно.
– Да я тут ни при чем! Ты бежишь не от меня, а от себя самой.
– Нет, Том, я не могу, отпусти меня… перестань вести себя, как моя мать!
Мой крик разрезает пространство. На секунду помещение оказывается в звенящей тишине, а после Том с рыком выхватывает у меня из рук сумку и швыряет ее в сторону. Он отступает от меня на пару шагов и проводит по лицу руками.
– Я знаю, Белинда, – говорит он, – ты привыкла убегать от боли и забываться в наркотиках. Я знаю, это приятнее и легче. Но попробуй хоть раз справиться без них… не убегай. Попробуй бороться. Ради меня. Если ты и правда меня любишь, сделай это ради меня.
Все силы и эмоции вдруг разом покидают тело. На их место приходит сумасшедшая усталость. Колени дрожат и подгибаются, но я держусь. Говорю:
– Ладно. – И это все, на что меня хватает.
Тома моментально отпускает – его лицо расслабляется, и в глазах теперь плещется не злость, а… сожаление? Он смотрит на меня с сожалением. А потом подходит и обнимает, крепко прижимая к себе. Я утыкаюсь носом ему в грудь, словно ничего и не было, никаких криков и запретов. Том что-то говорит мне. А я ничего не слышу. Я совершенно опустошена.
18
Следующее утро начинается с ужасной боли в голове и желания выпить галлон воды. Когда я отдираю себя от простыней и сажусь в кровати, то чувствую ломоту и дрожь во всем теле. Дотронувшись рукой до опухшего лица, я болезненно вздыхаю. Проходит невыносимая и бесконечная секунда перед тем, как в памяти всплывают события предыдущих дней. События вчерашнего вечера. Внутри как будто что-то ломается, а следом приходит обжигающий стыд.
Боже мой, что я наделала. Сердце начинает так бешено колотиться, что вот-вот пробьет грудную клетку. Я прислоняю к груди ладонь, будто это поможет справиться с тревогой, что накатывает на меня все сильнее и сильнее. Дура, дура, какая же я дура… Как я могла такое сотворить? Чем я думала, что на меня нашло? Я не должна была говорить Тому о своих чувствах, он никогда не должен был узнать… Если я потеряю его, я этого не переживу. Просто не переживу.
Я зажмуриваюсь от боли. От таких мыслей в глазах встают слезы. Том – самое лучшее, что есть в моей жизни, даже лучше наркотиков. Без него я умру. Осознание ставит меня на ноги и несет прочь из комнаты. В панике я начинаю искать его по квартире, ведь должна ему все объяснить, должна сказать, что это ничего не значит, что я не то имела в виду, что мы должны продолжить общаться как прежде…
Спустя несколько минут поисков я нахожу его в студии с инструментами. Он сидит перед ноутбуком в наушниках с гитарой на коленях, и когда я вижу его, сердце улетает в пол. Ноги наливаются свинцом, я встаю в двери как идиотка.
Том стягивает с головы наушники и поворачивается ко мне.
– Проснулась? – спрашивает как ни в чем не бывало.
– Эм… да. Как видишь.
Я неловко прохожу вглубь комнаты и сажусь на небольшой диванчик. Том зажимает рукой струны, глядя на меня.
– Как самочувствие?
– Менее… – подбираю слова, – истеричное. Ну а так не знаю… кажется, все болит еще сильнее.
– Я вызову тебе доктора.
– Спасибо…
Я разглядываю свои руки, не зная, куда деться. Ужасно неловко себя чувствую. Помнится, вчера Том говорил, что сегодня мы все обсудим… но я чувствую, что должна сказать о случившемся первая, потому что боюсь его слов. Подняв на него глаза, говорю:
– Том, прости меня… я такая дура, не знаю, что творю…
Он молчит в ответ, и меня это уничтожает.
– Пожалуйста, давай забудем обо всем…
Спустя невыносимую паузу он отвечает:
– Ты этого хочешь? Обо всем забыть?
Я сглатываю, глаза начинают слезиться. Нет, конечно, нет, Том. Я не хочу ни о чем забывать. Я не смогу. Любовь к тебе всегда будет со мной.
– Я просто… не собиралась всего этого делать… Я не хотела…
– Ты не хотела делать или не хотела, чтобы я знал? – перебивает он.
Мне очень больно, но я отвечаю:
– Я просто хочу оставить все как есть. Я не хочу тебя терять и ни на что не надеюсь… Хочу, чтобы ты остался частью моей жизни. Ты мне очень дорог, Том…
– Ты мне тоже очень дорога, Белинда. – Том убирает гитару на стойку и садится рядом со мной. – Но я тебе уже говорил, что не лучшая кандидатура на роль твоей любви.
Этими словами он словно бьет меня ножом в грудь.
Том отвечает на мой невысказанный вопрос «Почему?»:
– Я не смогу дать тебе то, чего ты хочешь, – едва касаясь, он берет меня за подбородок и поднимает, чтобы я посмотрела ему в глаза, – потому что ты на самом деле не знаешь, чего ты хочешь.
Мои слезы скатываются с глаз, и Том аккуратно стирает их свободной рукой.
– Белинда… не плачь… я не хочу быть причиной твоей боли.
Но это только подталкивает меня плакать сильнее. Я встряхиваю головой, убирая его ладонь.
– Я не хотела… правда… – всхлипываю я, зажмуриваясь со всей силы.
Том берет меня за руки, а потом аккуратно притягивает
