Мои - Мария Зайцева
Краем глаза отмечаю разбегающийся в разные стороны посторонний народ, испуганный моими резкими действиями, и бледно-зеленых охранников, из числа Аниных и тех, что со мной приехали.
Они не разбегаются, тренируют силу воли, но рожи у всех испуганные.
А Миша ничего, крепкий, на ногах даже удержался.
— Мы на куртку поставили один, думали, хватит…
— А у вас гребаных маяков мало? Или, нахрен, мозгов?
— Хазар…
Невыносимо тянет добавить еще ногой по виноватой кровавой роже, но в снова звонит телефон.
Начальник управления МВД по городу, Технарев Пал Саныч. Сердце сжимается. Не просто так звонит.
— Слушаю, — голос свой со стороны слышу. Холодный. Мертвый.
— Привет, Тагир Хасанович, — басит Пал Саныч, — парнишку своего не потерял?
Твою мать.
— Потерял.
— Ну вот я нашел. Приезжай, будь другом. Забери его, нахрен.
Глава 34
— Массовая драка, парочка травм средней тяжести, пять — легкой… — Пал Саныч делает трагическую паузу, смотрит на меня очень многозначительно, затем продолжает, — тяжелых нет. И это, зная, чей он сын, прямо удивительно.
Едва сдерживаюсь, чтоб плечами не пожать. Ничего удивительного. Сын, в отличие от меня, получает сейчас классическое спортивное образование, и его тренер вбивает в первую очередь навыки сдерживания своих порывов. У меня не было такой привилегии. В мое время, наоборот, сдерживаться — значило сдохнуть в уличной драке. А сейчас так интересно все.
И лайтово.
— Кроме этого, — говорит Пал Саныч, — оскорбление сотрудников полиции… — и снова многозначительно, — действием. Твоего бешеного засранца трое взрослых мужиков еле угомонили.
Молчу.
Ну, а что тут скажешь?
Плохо в полиции с физподготовкой сотрудников? Мой парень слишком хорош? И то, и другое верно. И потому лучше лишний раз не высказываться.
Пал Саныч Ваньку, конечно, отпустит, но зачем дополнительный напряг?
Когда-то мне было глубоко пофиг на душевное состояние ментов, на обострение ситуации и прочее.
Бешеный Хазар не знал, что такое политика.
Но все меняется.
Особенно, когда появляется, ради кого этой политикой заниматься.
— Причины он, естественно, не называет, вообще ни слова не сказал, сидит пень пнем, — вздыхает Пал Саныч, понимая, что от меня тоже никакой реакции не дождется, — но, так как в драке принимали участие несовершеннолетние, сам понимаешь, просто так дело не замнешь… Родители, опека, контроль генпрокурора… Если доорутся до него. Уже сейчас по соцсетям пошло распространение…
Снова многозначительная пауза.
Которую я разбиваю лаконичным:
— Сколько?
***
Ванька лениво открывает глаза и отрывает затылок от стены, а затем и садится ровнее, когда видит, кто к нему пришел.
Я переступаю порог кабинета, осматриваюсь выразительно, специально не глядя на сына, молча, с напрягом пялящегося на меня.
Кабинет — не чета тем, что были раньше, вполне себе пристойный. Уютный даже, чистый и светлый. Никаких обшарпанных стен, разнокалиберных стульев и кривых столов. Вот что бабки спонсорские делают. И мои, в том числе.
Иначе стал бы Пал Саныч вокруг меня скакать, как же!
И Ванька бы не в кабинетике удобном и теплом папку дожидался, а в холодной камере, несмотря на то, что несовершеннолетний. После его подвигов…
Краем глаза отслеживаю выражение физиономии сына.
Надо же, какой нахмуренный и серьезный! И взгляд наглый беспредельно, конечно.
Явно считает, что в своем праве.
Надо бы выявить, в чем причина такого поведения, и я это обязательно сделаю.
Но чуть позже.
Как только соберу полный пазл из своих родных в безопасном месте, под жесткой охраной.
— Привет, пап, — как и положено молодому, первым здоровается Ванька.
— Привет, — спокойно киваю я, — как тебе тут? Нравится?
— Нет, — мрачно, но с вызовом отвечает сын.
— Ну, тогда пошли, — говорю я, разворачиваясь к двери.
— А Миху с Саньком тоже выпустили? — встает со стула Ванька.
— Не в курсе.
— Без них не пойду, — и сын под моим слегка удивленным взглядом плюхается обратно на стул.
Щенок наглый, надо же.
Прямо гордость берет.
По полной программе обделался, а права качает! Кого другого за один только взгляд и тон такой нахальный я уже бы по полу размазал тонким слоем.
А на него смотрю и себя вспоминаю. Ностальгия, чтоб ее.
Я тоже все время за своих впрягался. Потому Ар и Каз со мной до сих пор. Знают, что не кину никогда. И они меня не кинут.
Набираю Пал Саныча:
— Пал Саныч, а что с двумя другими засранцами?
— Молчат тоже, — недовольно отвечает полковник, — по-полной раскручу, чтоб неповадно было.
Его голос из динамика громко разносится по кабинету, и Ванька вытягивается на своем насесте, словно тревожный суслик перед капотом тачки.
Я смотрю в огромные умоляющие глаза сына и вздыхаю:
— Сколько?
И уже через пять минут я наблюдаю, как Ванька прямо на крыльце управления ручкается со своими приятелями, косящими на меня испуганными напряженными взглядами, курю, позволяя мелкому чуть-чуть свободы. И уважения.
Дома я ему, само собой, влуплю по-полной программе. Но строго наедине. Без свидетелей.
Ванька это знает и, судя по поведению, нихрена не боится. Значит, правоту ощущает. Вот и расскажет мне про нее.
Но позже.
Сейчас засранца — домой, а мне — обратно на прием к мэру. А то у меня там Аня одна гуляет. Десятка охраны — не в счет.
Никому доверять нельзя.
Сегодня это на моем сыне проверено.
Набираю Каза.
— Ну как там наш герой? — ржет тот, уже явно в курсе про происшествие, — нары понюхать удалось?
— Обойдемся без этих знаний, — обрубаю я неуместное веселье друга, — не вижу людей.
— Ну так и правильно, что не видишь, — Казу, как обычно, похрен на мое настроение и слова, если ловит настрой, не сдвинешь, — значит, хорошие люди. Сейчас проявятся.
Откуда-то сбоку подъезжает с лихим разворотом тачка.
Явно, значит, чтоб я увидел уже.
Смотрю, как с переднего сиденья вываливается Вася Буйвол, свояк Каза и постоянный партнер его по спаррингу, выдыхаю, прикуриваю вторую, чувствуя, что нервы надо успокаивать.
У Васи — свое охранное агентство, самое большое и популярное в нашем городе. Раньше это называлось рэкет. Теперь — услуги по оказанию охраны предприятиям.
Вася в этом вопросе — спец.
Формально его бизнес не подо мной, а вот фигурально…
Но все равно его ребята в стороне обычно, и то, что Каз его прислал, значит, что моих жестко чистят.
И правильно.
Расслабились совсем.
Мы с Васей пожимаем друг другу руки. Отмечаю, что Буйвол стал еще больше и волосатей. Зарос густой бородой, как неандерталец. Выглядит жутко, пацанята Ваньки, вон, в шоке таращатся.
А Ванька, торопливо прощаясь со своей братвой, радостно идет
