Мои - Мария Зайцева
— Вы… В браке?
Аня молчит.
Интересно.
— Нет, — наконец, падает камнем.
Прямо мне в башку, черт.
Не замужем, значит…
И не врет ведь.
— В отношениях? — снова вопрос, на который я тоже очень жду ответ.
Да, подслушиваю.
Нет, не стремно.
— Это не имеет отношения в моим планам, — говорит строго Аня.
И снова бьет меня этим. Теперь уже в грудь. Сердце перестает стучать, а в глазах поднимается привычная красная муть.
Миша, явно что-то ощущая, пытается ненавязчиво перегородить мне дорогу.
Открывает рот, но тут же захлопывает его, напоровшись на мой взгляд. И торопливо отступает назад, перекрывая своей широченной спиной обзор посторонним, пряча вход в нишу и меня от слишком внимательных взглядов.
Он, конечно, вообще не доволен, но предан. И делает все, чтоб прикрыть мне спину.
— Как же не имеет, Анечка? — мужик, судя по всему, уверившись, что Аня свободна, идет в наступление, — если вы не замужем, то ничего вам не мешает…
— Ничего не мешает, да, — ровно отвечает Аня, и я сжимаю кулаки, делая шаг вперед.
Не мешает, значит? И я? Не мешаю? Или, наоборот, мешаю?
— Тогда в чем причина вашего отказа?
— Не хочу.
— Но…
— Послушайте, — бесконечная усталость в голосе, перемешанная со сталью, чуть тормозит меня. На самом краю. На грани. — Мне не нужны причины, чтоб отказываться. Достаточно моего желания. Я — не желаю. Я люблю этот город, мои дети его любят. Здесь моя работа, моя жизнь, в конце концов. Мне не интересны другие предложения. Вы думаете, я кокетничаю, что ли, отказывая вам? Ничего подобного.
— Но, если вы не в отношениях…
— Господи, кто ж вас так подставил-то? — бормочет удрученно Аня, — простите, мне надо…
— Аня!
— Мне надо домой, я и без того здесь незапланированно нахожусь. Мое рабочее время давно уже закончилось.
— Аня, если вы не хотите рассматривать релокацию, то рассмотрите мое другое предложение!
— Вы с ума сошли, что ли?
— Нет, Аня! Послушайте… У меня в Москве квартира. Карьера… Вы сами видите…
— Вас точно подставили.
— Да о чем вы?
— Я о том, что вы некачественно наводили справки обо мне, иначе бы уже знали, что не надо мне такое говорить.
Интересно…
Мне теперь одновременно хочется прикурить и дослушать аудиоспектакль до конца, и зайти и вынуть сердце из груди у этого совершенно левого мужика.
Тормозит только то, что Аня моя, похоже, куда мудрее меня. И понимает одну простую вещь: подстава. Это все подстава.
— Аня!
— Прекратите, это уже даже не смешно.
— А я и не смеюсь.
— И правильно, — выдыхаю я, делая шаг вперед.
Хватит, наслушался.
Напарываюсь на два взгляда: безмерно удивленный — у мужика в костюме за кучу бабла, и напряженно-тревожный — у Ани.
Торможу на ней, изучаю пристально, усмехаюсь.
— Привет, Аня, — говорю ей, — смотрю, предлагают тебе тут щедро?
— Аня, это кто? — отмирает мужик, делая шаг назад. Нормально, инстинкт самосохранения работает, значит.
— Аня, кто я? — щурюсь я на свою женщину.
— Это — Тагир Хазаров, — говорит Аня и добавляет через маленькую паузу, — мой муж.
Ого… А вот за это я много готов сделать.
И даже подарить мужику, пытавшемуся такое предлагать моей женщине, жизнь.
— Но вы же говорили… — растерянно бормочет смертник, который так и не узнает никогда, насколько близок был, насколько по ниточке прошел только что.
Но мне сейчас похрен на его слова.
И на него самого.
Словно в вязком киселе, мешающем идти, через напряжение всех мышц, делаю шаг вперед.
И резко, раздирая невидимые путы, рывком подхватываю Аню под ягодицы.
Она слабо ахает, растерянно обнимает меня за шею, смотрит сверху чуть испуганно и ожидающе.
— Жена? — хриплю я вопросительно.
Пусть скажет еще раз.
— Да? Да?
— Да, — шепчет она, улыбаясь одними уголками губ. И глазами. Хитрая моя женщина. Интересно, знала, что я слышу все?
Вряд ли.
Аня не умеет играть. Совсем. И тут не стала бы специально на публику… Значит, от души говорила. От сердца.
И ее “да” сейчас тоже от сердца.
Черт…
Неужели???
Не обращая больше внимания ни на кого, разворачиваюсь и иду к выходу.
Из ниши, из зала, из здания.
Все так же неся свою добычу на руках, не выпуская ни на мгновение. Потому что кажется, стоит разжать руки… И все исчезнет. Пропадет.
Аня не пытается вырваться, не смотрит по сторонам, не думает о том, как это все выглядит, как люди воспримут.
И ей, и мне плевать на это сейчас.
На периферии мелькают удивленные лица: тетка, с которой недавно разговаривала Аня, Верхоухов, знакомые по бизнесу.
Я несу свою женщину, впервые у всех на виду, впервые настолько явно показывая, что она — моя.
Чтоб весь город знал. Не через слухи, шепотки, пересказы.
А вот так, в глотки все слова и вопросы вбивая.
Моё это.
Моя.
Уже на крыльце Аня, чуть приходя в себя, оглядывается и спрашивает удивленно:
— А куда ты меня несешь?
Мы как раз проходим мимо машины, где, напряженно замерев, рассматривают нас мои люди.
— Тут недалеко, — отвечаю я, — с той стороны здания.
— А что там?
— ЗАГС.
— Эм-м-м… Тагир… — Аня снова оглядывается, уже растерянно. Но не пытается вырваться.
И это — отличный знак.
— Что? — спрашиваю я, — передумала?
— Эм-м-м… Нет… Но не сразу же…
— Я и без того долго тянул.
— Но, Тагир…
— Просто распишемся, — успокаиваю я ее, — если захочешь свадьбу, то чуть позже, сначала с Ванькой решим.
— А что с Ванькой? — куда ощутимей напрягается она, упирает руки в мои плечи, — Тагир? Что с Ваней?
— Да нормально все. Нормальный ребенок… Весь в меня.
— Вообще сейчас не успокоил…
— Тебе не привыкать.
Это сложно: разговаривать с ней, когда совсем не этого хочется. Нести ее в загс, заполнять бумажки, когда хочется просто прислонить к ближайшей твердой поверхности и… Да можно и не прислонять. На весу тоже можно.
Сосредоточиться сложно, да.
Как и всегда с ней.
Но самое главное, что она сказала “да”.
Поймать этот момент — вот что важно.
Поймать и закрепить.
Навсегда чтоб.
Моя.
***
Моя. Моя. И бесконечно
готов я это повторять.
Кому другому не понять,
насколько чувство это вечно.
Насколько слово это свято:
моя. Моя. И нет границ.
Лишь только взмах твоих ресниц,
лишь наше время до заката.
Лишь только ты в моих глазах,
твоя улыбка, солнце, небо.
И пусть кому кажусь нелепым,
теряя горсть песка в часах
на твои губы и слова,
что ты — моя, моя
