Мои - Мария Зайцева
— Здорово, уголовник, — басит Буйвол, — как оно?
— Да норм, — пожимает здоровенную ладонь Ванька.
— Чего ж ты, дурак, попался-то? — смеется Вася, косясь на меня.
— Не успел увернуться…
— Ничего, — сквозь зубы говорю я, — с завтрашнего дня я лично буду тебя учить. Уворачиваться.
Ванька напрягается, а Буйвол ржет и хлопает волосатой лапой по его плечу:
— Попал ты, Тагирович!
У Ваньки такая рожа, словно что-то дерзкое ляпнуть желает, но молчит. И это — хороший признак, значит, мозги все же на месте, хоть и сильно гормонами повреждены. Ну ничего, будем восстанавливать.
Главное, выяснить, в какое место они уплыли. Если ниже живота, то…
— Домой его буксируй, — командую я Васе, — и там людей своих поставь. Смени моих полностью.
— Понял, — кивает Вася, — а твоих кто заберет?
— Каз скажет, куда их.
— А ты сам?
— Аню заберу и приеду.
— Аня знает? — хмуро влезает в разговор старших Ванька.
Никакого уважения.
— Узнает, — коротко информирую я его, и физиономия сына становится по-детски жалостливой.
— Не говори ей… — просит он тихо.
Молчу мстительно.
Пусть помучается. Столько нервов мне сегодня сжег, щенок. Я и без того уже на висках седой, а с такими перепадами вообще башка белая станет.
— Па-а-ап… — тянет Ванька, явно пересиливая себя.
Не говорю ни слова, отворачиваюсь и иду к машине.
— Ну па-а-ап… — отчаянно звенит мне вслед.
— Пошли, парень, — миролюбиво басит Буйвол, — наказание надо принимать с достоинством. Особенно, если за дело косячил. Ты же за дело?
— Да!
— Ну вот и умей ответить…
— Я и отвечу, но Ане-то…
Дальше я уже возмущения сына не слышу, еду обратно к заведению, где уже, наверно, банкет начался. Или даже заканчивается.
У входа наблюдаю напряженных парней из охраны и Мишу, судя по роже, сильно сжавшего булки.
Оно и правильно, жаль только, что не постоянное это состояние у них, а только после грандиозного втыка наступает.
Где найти нормальных исполнителей? Одна и та же беда все время. И у всех, как я посмотрю…
— Почему не в зале? — спрашиваю я у Миши, старательно таращащего глаза.
— Там трое, — рапортует он мне, — глаз с нее не сводят, как ты велел.
— Тебя почему там нет?
Я прохожу мимо, уже не слушая его бормотания, открываю дверь в банкетный зал.
За время моего отсутствия успели расставить столы для фуршета, а на сцене, вместо спикеров, теперь играет сакс.
Все крайне дорого и аристократично.
Ищу взглядом Аню.
И наблюдаю, как прямо на моих глазах ее под руку уводит в какую-то нишу тот самый мужик в костюме!
А охранники стоят и смотрят! И не дергаются даже, чтоб тормознуть!
Щурюсь внимательно на происходящее, прикидывая, сразу всех разносить, или подождать, пока опомнятся?
Тем более, что следом за Аней и мужиком в эту же нишу топает та самая баба, с которой Аня болтала у сцены. Наверно, я зря кипишую? У них там рабочие моменты, да?
Если опять кинусь, не разобравшись, Аня не простит. Мы только-только начали нормально разговаривать… И не только разговаривать… Она мне что-то про доверие затирала в последний раз.
Я не запомнил точно, очень ее грудь голая отвлекала, но кое-что в памяти отложилось.
И теперь я имею все шансы разрушить наш хрупкий мир своей паранойей…
Короче говоря, я чуть задумываюсь, прикидывая варианты, и тут же получаю за это пинок от судьбы, потому что меня ловит Верхоухов.
Он явно обрадован тем, что я появился, цепляется, словно репей, сходу принимаясь выбивать себе бабло.
Я до сих пор в сомнениях, потому стою и слушаю поток бреда.
И краем глаза кошу на нишу, в которой скрылись Аня и ее коллеги.
Парни из охраны мнутся там же, судя по всему, решая ту же дилемму, что и я.
— Ну, что ты скажешь, Тагир Хасанович? — пробивается через мое загруженное сознание голос Верхоухова, — безусловно, это грандиозный проект, но и перспективы…
Женщина, которая заходила следом за Аней и мужиком, выходит обратно.
А это значит, что Аня сейчас там наедине.
С каким-то чертом.
И у меня больше нет моральных и физических сил понимать это. И сдерживаться.
Глава 35
— Ну что же, Анечка, вы так напряжены…
Я торможу перед той самой нишей, буквально на пару минут. Из последних сил пытаясь уловить момент здравомыслия, выдохнуть.
Миша, молчаливой виноватой горой возвышающийся за моим плечом, одним своим видом отсекает желающих уточнить, какого хрена тут происходит.
Та самая женщина, что несколько минут назад вышла отсюда, например, уже пыталась спросить.
Миша отпугнул.
И правильно. Зачем мне свидетели?
Где-то на периферии маячит Верхоухов, явно не удовлетворенный итогами нашей беседы. Он уже в курсе, что, если я четко не сказал “да” или “нет”, то встреча в верхах прошла впустую.
Я отчетливо понимаю, что убивать никого нельзя тут. Высшее общество, типа.
И за мной следят десятки глаз.
Накосячу, могут быть проблемы.
Именно потому торможу. В другое время и в чуть других обстоятельствах… Черт, как сложно быть белым и пушистым! По рукам и ногам вяжет это!
— С чего вы взяли? — голос Ани холоден и отстранен. И смотрит она, наверняка, так же. Умеет врубать стерву, когда это нужно.
— Ну, я же вижу…
— Вы ошибаетесь.
— Анечка, вы подумали над моим предложением? — голос мужика становится вкрадчивей.
Чего? Это какие он предложения моей женщине делает?
Миша за спиной отвлекает пыхтением, но после этих слов посторонние звуки глохнут.
— Каким предложением?
— Аня! Не делай вид, что ты не понимаешь, о чем я говорю!
— О релокации?
— Эм-м-м… Для начала.
— Я уже отвечала вам насчет этого. Я не рассматриваю такие предложения. У меня здесь дети, работа.
Аня делает паузу, словно хочет еще кое-что добавить… И не добавляет.
Вот как?
То есть, сказать, что у тебя тут мужчина, ты не хочешь, беда моя? То, что я тут тоже есть, для тебя — не аргумент? Или…
— Анечка… — голос из вальяжного становится снисходительным, — ну это же все решаемо. Компания заинтересована в развитии, в таких ценных кадрах, как вы… И, конечно, оплата релокации включает в себя и оплату переезда для семьи. Устройство детей в сады и школы… В конце концов, я не понимаю, что вас тут так держит? Работу я вам предлагаю выше по должности и, конечно же, зарплате, карьерный рост. Для детей там будут явно лучше условия, это же столичное образование… И вам, как одинокой женщине с детьми…
— Кто вам сказал, что я одинока?
— Эм-м-м… — судя по всему, мужик немного тушуется, — я наводил справки…
— Плохо
