Мои - Мария Зайцева
Смотрю на Аленку, уже, кажется, осознавшую, что она явно слишком много всего сказала, и чуть смутившуюся.
Но не замолчавшую, само собой. Эта опция моей дочери пока недоступна.
— Ну а чего? — сбавляет она все же напор, и, словно нашкодившая девочка из фильма, ковыряет носком ковер, — мне вообще-то Саша нравится… А Артем этот дурак, вот.
Наверно, наше потрясенное молчание ее все же напрягает, давая понять, что явно что-то не так происходит, потому что Алена, с изяществом истинной женщины, мгновенно переводит стрелки на брата, — а Ванька у Туськи не спрашивал! А у нее парень есть!
— Мелкая… — стонет Ванька, уронив лоб на ладонь, — замолчи уже…
— А чего замолчи? — обижается Аленка радостно, — все говорят, замолчи и замолчи! То Вика, чтоб не говорила, что она с Мишей целовалась, а я видела! То мама, когда ее этот дядька по телефону в гости звал! То Ванька, когда он с Туськой по видеосвязи ругался! А сам — живот ей свой голый показывал, типа, случайно! И мускулы!
Я по очереди перевожу взгляд на каждого участника событий.
И думаю, что я, оказывается, охренеть, какой дебил.
И под носом своим ничего не замечающий.
Как у меня до сих пор бизнес не увели еще?
И жену?
И…
Туська, значит… И обнаженка по видеосвязи… Или там не только обнаженка?
И Артем. И Сашка.
Стоп!
Это какой еще дядька там куда-то звал мою жену?
— Я, наверно, пойду, — бормочет Аленка и разворачивается к выходу, но я в этот раз не лажаю.
— Так, Алена, стоять, — командую я. Затем поворачиваюсь к остальным участникам событий, и замечаю в них готовность это место событий покинуть.
— Сидеть!
Вот так…
А то как-то неправильно получается. Алена в курсе происходящего, а я — нет.
Прое… То есть, провал какой-то получается.
Но Аленка хороша, да.
Идеальный шпион.
Пожалуй, знаю я, кого мне на место главы внутренней безопасности назначать. Такой кадр растет, охренеть просто…
Глава 37
Через час я, распустив своих, и без того, судя по результатам допроса, безмерно распустившихся домашних обитателей, задумчиво курю, глядя на быстро темнеющее небо.
И думаю о том, что, в погоне за внешними врагами и проблемами, как-то упустил людей, находящихся рядом. Моих близких.
С каких пор я не в курсе, о ком вздыхает сын?
О чем болтает с нянькой дочь?
По какой причине плачет жена?
Три самых главных человека в моей жизни, оказывается, имеют свои тайны. От меня.
И это давит.
Раньше у меня не было подобных эмоций. Да как-то вообще эмоций по-минимуму всегда было. Не нужны они, когда надо решать быстро и бороться за свое. Мешают.
Потому и отвык интересоваться мнением тех, кто рядом, думать про других.
Формирование новых привычек проходит с болью и напрягом.
Переключаться с режима холодного берсерка на отца семейства получается далеко не всегда.
Но я почему-то был уверен, что все контролирую.
Оказалось — нихрена.
Ванька, который с каждым годом все больше моя копия и по внешности, и по характеру, все же, сильно отличается от меня.
И есть у него свои интересы, которые я не понимаю, о которых и не догадываюсь даже. Это странно… Я же себя помню в возрасте Ваньки!
Мне кажется, что это будто вчера было, а ведь, если подумать, то кучу лет назад.
И почему я думал, что понимаю своего сына-подростка? Чувствую его?
Насквозь его вижу?
А сын мой, между тем, втрескался без памяти в девку, совершенно ему не подходящую. Уже хотя бы потому неподходящую, что у девки, в ее пятнадцать, есть парень. И она с ним вовсю гуляет.
В пятнадцать лет. Куда ее предки смотрят? Аленка… Черт, да я даже думать не хочу, что моей дочери меньше десяти лет осталось до возраста этой девки! Но Аленка так себя не будет вести в пятнадцать, нет.
А эта… Все серьезно, у них, щенят… В пятнадцать!
Это мне Ванька сам сказал, что там, типа, серьезно все.
Нехотя сказал, отворачивая морду лица и каменея скулами.
А я…
Я только взгляд Ани перехватил, сожалеющий. Это на Ваньку. И опасливо-предупреждающий. Это в мой адрес.
Типа, не сейчас. Не лезь.
Это меня взбесило, потому что не люблю я ждать, не привык. Все надо решать на месте! Сразу! А не тянуть резину. Но Аня едва заметно помотала головой, не разрешая.
И я… Черт, я подчинился.
Раньше бы ни за что. Все бы сделал по-своему. И до сих пор считаю, что мог Ваньку продавить на разговор и признание.
И ловлю себя на этой уверенности. И этом холодном “продавить”. Эй, Хазар, ты кого продавливать собрался? Сына своего единственного? А не охренел ли ты, Хазар? Не заигрался ли?
И что бы ты сделал тому, кто захотел бы “продавить” твоего сына, а, Хазар? На какую глубину ты бы закопал эту тварь?
Сжимаю в кулаке сигарету, ловя даже облегчение от боли в ладони.
Прижигает кожу. Значит, не такая уж и дубленая.
Сложно.
Очень сложно.
Хорошо, что есть, кого можно продавить без мук совести и не особо аккуратничая. — Миша, зайди ко мне, — коротко командую в телефон.
Через пять минут слышу слоновий топот в коридоре.
Мои близкие подчиненные живут в этом же доме, на других этажах. Конечно, кроме жилья тут, у них есть и другие хаты, но они должны находится в пределах досягаемости, если я работаю дома. И если меня здесь нет, то, в любом случае, остается охрана на каждом этаже, усиленный контроль внизу, не особо старательно маскирующийся под вахту… Ну, и всякие технические приблуды, которыми дом нафарширован от подвала до чердака, с постоянной фиксацией картинки на несколько принимающих устройств, находящихся в разных местах. Это чтоб нихрена не потерялось, и не было скрыто лицами, внезапно заинтересованными.
Систему мне наладил Ар, довел до ума Жека со своей командой, а сейчас перетрясает Володя под контролем Сонного.
Я очень сильно надеюсь, что такая многоступенчатая защита сработает. Хоть на каком-то этапе.
Миша аккуратно просовывает голову в дверь кабинета.
Киваю, чтоб зашел.
Пару минут изучаю вполне спокойную, даже можно сказать, флегматичную морду. Типа, косяков за собой не имею, готов выполнить любое распоряжение.
Это значит, Аленушка не успела еще няньке трепануть про то, что их секрет больше нихрена не секрет. Я, конечно, с дочкой договорился, что не следует посвящать няньку в то, что теперь я в курсе про ее личную жизнь, но уверенности,
