Невинная для грешника - Лина Манило
– А вот трюфеля терпеть не могу, редкостная гадость.
Марта окончательно расслабляется, я отпускаю её, отодвигаю для неё стул, как самый рас последний джентльмен. Но мне нравится за ней ухаживать – она так забавно смущается.
– У вас в холодильнике так много непонятных продуктов, я нашла самые безопасные, – шепчет, округлив глаза, и тянется к моей тарелке, но я пресекаю её порыв.
– Отдыхай, впереди много дел.
И сам раскладываю пышный омлет, а после достаю из холодильника швейцарские пирожные, которые коробками покупает мать, но их никто не ест. Отец сладкое не любит, у матери вечная диета, а я не так часто приезжаю в отчий дом.
Усмехаюсь про себя мысли, что задержался здесь только ради Марты. Сначала любопытно стало, потом сочувствие непонятное родилось. К тому же, я никак не доберусь до истинной причины благородства матери – не будет такой доброй женщина, которая эти чёртовы пирожные лучше выбросит, чем кого-то просто так угостит.
Маленький пример, но очень уж показательный. Наглядный. А тут такая роскошь: и деньги на лечение Иванны, и дочь её облизывает старательно, умасливает. Нет уж, это Марта может уши развесить и поверить в доброту чужой тёти, у меня другое мнение на этот счёт.
Завтракаем, а после везу Марту в больницу. О вчерашнем ливне напоминает только влажная кое-где земля, да свежесть в воздухе, которая очень скоро снова превратится в духоту, от которой захочется в холодильнике спрятаться.
Жуткое лето в этом году, изматывающее.
Пока Марта отдаёт дочерний долг, я планирую сегодняшний день. Сначала строителей навестить, потом к друзьям заехать, а после можно ещё куда-то отправиться. В то же "Звёздное небо", почему нет?
Марта появляется примерно через час. Я смотрю на неё, выходящую из больничного корпуса, но она не торопится к машине. Стоит, в небо смотрит, нос розовый, а щёки бледные.
Что успело стрястись?
Марта смотрит на небо даже тогда, когда подхожу вплотную. Губы шевелятся – она бормочет что-то про себя.
Молится, что ли?
– Маме всё-таки назначили операцию… – она перестаёт сверлить взглядом облака, опускает голову и тихонько всхлипывает. Не плачет, держится, только нервно тупым носком лжеадидасов щербатую плитку ковыряет. – Я боюсь, Марк. У меня ведь никого нет, кроме неё.
Моя ты трогательная сильная слабая девочка.
Глава 27 Марта
“Не кисни”, – убеждаю себя, и это помогает. Чудесная сила самовнушения и аутотренинга.
Марк рядом. Он обнимает меня, уводит подальше от больничного корпуса, заводит в крошечный парк неподалёку, усаживает на лавочку. А мне уж плакать не хочется, совсем.
Удивительным образом он совершенно безмолвно убеждает меня, что всё будет хорошо. Не говоря ни слова, одним лишь взглядом и прикосновениями тёплых ладоней к плечам. Как у него это получается, а?
Мы ведь так мало знакомы, наша история только начинается, а я верю Марку, словно всю жизнь знаю. Чудеса какие-то.
Откуда-то в его руках материализуется бутылка моей любимой колы. Знаю, что вредно, что без зубов и желудка можно остаться, но как же вкусно. Откручиваю крышку, роняю её в траву и делаю жадный глоток. Пузырьки пляшут на языке, покалывают горло, сладость напитка бодрит.
Да, плакать я определённо не буду.
Марк сидит рядом, впереди возятся в песочнице детишки, маленький пушистый пёсик активно наворачивает круги возле соседней лавочки, а крошечная бабуля кормит голубей. Солнце всё выше и выше, ветер путается в кроне старых тополей, а в небе над самой головой плывут белоснежные облака, разбавляя лазурную синь.
Отвлекаюсь на все эти простые и понятные вещи, из которых состоит каждый день и вся наша жизнь, настраиваюсь на позитив.
– Сейчас приду, – говорит Марк и, улыбнувшись мне, расслабленно удаляется.
Узкая аллейка сворачивает влево, теряется между деревьев, а я набираю номер Таньки.
Я вчера отправила ей сообщение – не хотела звонить, чтобы не распыляться на долгие разговоры. Да и не смогла бы ничего толком рассказать, потому что… ну, вот как так просто объяснить, что мы с Марком Орловым – тем самым Марком! – вроде как пара? Что он встречаться мне предложил, мы кино смотрели и вообще, уснули вместе на одном диване?
Это для меня настолько личное, что слов не подобрать, потому ограничилась сообщением и почти сразу выключила телефон. Сослалась на плохую погоду, занятость на работе и усталость. Знала, что Таня мне всё простит и не станет капать на мозги. Не зря же лучшая подруга с детства, да?
Но всё равно, немного виноватой себя чувствую, что на парня подругу променяла – такого в нашей совместной биографии не было ни разу.
– А мы, между прочим, отлично отдохнули. Да-да, так и знай, проставщица, – ворчит Таня, но очень быстро оттаивает.
Я выслушиваю самые разные подробности вчерашнего вечера, радуюсь за друзей, обещаю обязательно в следующий раз пойти вместе с ними.
– А то вечно от коллектива откалываешься! – Таня полна энтузиазма и плана на наш следующий, уже совместный, поход в клуб, а я рассказываю о маме.
С Таней мы дружим очень давно, и она очень любит маму, потому искренне переживает и всерьёз собирается всё бросить и примчаться в больницу “вот прямо сейчас”.
От её активного рвения становится тепло на сердце, я улыбаюсь во все тридцать два, но всё-таки отклоняю столь щедрое предложение, по сути, снова меняя подругу на парня.
– Я… Тань, я не одна. У меня… есть поддержка. Не волнуйся, я позвоню вечером.
В этот момент ловлю взглядом Марка. Он возвращается, неся в руках большой запаянный в пакет рогалик. Улыбается и, остановившись неподалёку, разрывает целлофан.
Сначала не понимаю, что он собирается делать, но когда вокруг его ног слетаются голуби, жадно выхватывая в воздухе сдобные крошки, улыбаюсь. Честное слово, этот парень удивляет меня всё больше и больше.
Разве в нём не должно быть слишком много снобизма? Ну, как в его бывшей? А он голубей кормит и таким счастливым выглядит.
– О! Мартуша! Ты с кем-то познакомилась? – оживает трубка Танькиным воплем, а я говорю, что обо всём расскажу, но не по телефону.
Обязательно расскажу, просто для начала хочу сама во всём разобраться.
Либо спугнуть боюсь – какой-то ответ точно правильный.
Марк подзывает меня, вкладывает в руку внушительный кусок рогалика, от своего откусывает, жуёт и смеётся.
– Ты как доктор Дулиттл, вон, сколько голубей вокруг себя собрал, – я крошу булку, наблюдая с какой жадностью ненасытные голуби налетают на угощенье.
– Меня любят животные и птицы, но ещё больше
