Невинная для грешника - Лина Манило
Наверное, я немного сдулась. Устала. Хочется простого человеческого тепла, заботы. Нравиться хочется, беззаботность почувствовать, а не бегать в колесе ошалевшей белкой.
По узкой дорожке вперёд, мимо аккуратно подстриженных кустов, в сторону всё той же милой беседки. Она так понравилась мне, так полюбилась. Жаль, сидеть в ней подолгу не получалось.
– Эм… Марк, что это?
Я указываю рукой на накрытый стол. Нет, не дорогим изысканным фарфором, не золотыми приборами и крахмальными салфетками. Напротив, и это умиляет.
Рассматриваю несколько больших коробок с логотипом неплохой пиццерии, пластиковые лотки с разноцветными роллами, кола, выпечка из модной пекарни, кувшин с лимонадом…
Всё такое… обычное. В смысле, не та еда, которую ожидаешь попробовать в доме Орловых. Никакой фуа гра, устриц, пармской ветчины или трюфелей. Или чем там любят набивать желудки местные миллионеры?
– Ого, у кого-то аппетит, – шучу, скрывая за смехом неловкость.
Вряд ли Марк привёл показать еду, заказанную для кого-то другого. Значит, для меня? Меня хочет накормить, да?
– Просто захотелось сделать для тебя что-то.
– Для меня? – переспрашиваю, не веря своим ушам.
Марта, нельзя так всему удивляться, словно никогда пиццы не видела! Но я ведь не еде, а порыву Марка…
– Я расстался с Региной, – шёпотом на ухо, и волна тепла проходится от уха, вниз по шее, растекается по позвоночнику. – Захотел, чтобы ты знала. Для тебя же это важно было?
– Правда, расстался? – наверное, в голосе моём слишком много надежды, а ещё от улыбки сейчас лицо треснет, но плевать.
– Думаю, на днях сенсационная новость выйдет на каком-то желтушном портале. На меня объявят охоту, это будет… забавно.
Марк улыбается, но как-то грустно, и подталкивает меня в спину к столу.
– Давай, Дюймовочка, быстрее, занимай самое лучшее место. Скоро дождь начнётся – сад во время него особенно красивый. Такое нельзя пропустить, тебе понравится.
И будто бы в подтверждение его слов над головой громыхает, небо искрится молнией, а первые тяжёлые капли будущего ливня падают на темечко.
Всё, никакой вечеринки. Сдалось мне это “Звёздное небо”, когда вокруг такие дела творятся.
Глава 25 Марта
Дождь обрушивается на землю мощным потоком, заливает дорожки, поливает деревья. Небо темнеет, и тучи плотно заволакивают его без надежды на просвет. Кажется, что стихия решила разрушить этот сад, дом вдалеке, город. Да что там! Весь мир смыть, уничтожить за несколько мгновений.
Пахнет свежестью, раскаты грома оглушают. Я смотрю на всё это великолепие, словно ребёнок на новогоднее чудо, любуюсь величием природы.
Ей ведь плевать на все планы, на вечеринку в модном клубе, на то, что меня ждёт Таня. А я… я понимаю, что не хочу никуда идти. Хочу остаться здесь, рядом с Марком, в этой беседке, а там будь, что будет.
С первой пиццей мы расправляемся в рекордные сроки – оказывается, я действительно зверски голодна. Честно признаться, я даже вкуса особенно не чувствую, глотаю точно чайка, только жевать успевай.
В первые мгновения мне кажется, что Марк будет смеяться над моим аппетитом – сама не знаю, откуда мысли такие в голове появляются, но он лишь накладывает мне ещё и ещё и советует есть активнее.
– Может, хоть светиться перестанешь, – замечает и окидывает меня чуть ленивым взглядом. – Хотя…
– Что твоё “хотя” значит? – прищуриваюсь и ловко орудую бамбуковыми палочками, чем вызываю восхищённое присвистывание Марка. – Что такое? Я умею ими пользоваться, знакомый кореец научил.
– А вот я не умею, – пожимает плечами, и свой ролл накалывает зубочисткой.
Марк такой… странный. Он не боится показаться глупым, не гонится за манерностью, не строит из себя “белую кость” – он просто живёт, как ему хочется, выглядит, как нравится и ни о чём, кажется, не парится.
Если бы мы познакомились не в этом доме, если бы я не знала, кто такой Марк Романович Орлов, точно решила, что он самый обычный парень из самой простой семьи.
– Так что твоё “хотя” значит?
В груди сладко замирает, когда Марк окидывает меня долгим тёмным взглядом.
– То и значит, что ты мне нравишься, очень. Но мне не нравятся твои синяки под глазами и желание работать, словно ты не девушка, а ломовая лошадь.
Нравлюсь. Я ему нравлюсь! Вы слышали? Сама с себя мысленно смеюсь, потому что глупая верящая в чудеса девочка Марта ликует внутри, хлопает в ладоши и радуется всему, что говорит Марк.
Едим под раскаты грома, а когда от самых вкусных в моей жизни роллов остаются лишь рисовые крошки, Марк нарушает молчание:
– Марта, спроси меня. Я же вижу, что у тебя язык чешется.
Надо же, какой глазастый, а вслух заявляю:
– Понятия не имею, о чём ты, – вытираю губы салфеткой, а в животе приятная тяжесть. Только дышать и активно двигаться сложнее, а мне ещё уборку на цокольном этаже заканчивать.
Ай, ну её, разберусь. Важнее сейчас, что Марк в виду имеет.
– Не притворяйся, что не понимаешь меня, – усмехается и, откинувшись на спинку кресла, вытягивает длинные ноги и жуёт зубочистку. – О Регине.
– А что с ней? Не захворала случаем? – ахаю и в притворном беспокойстве прикладываю ладони к щекам.
– Смешная ты, – улыбается и прищуривается, пряча наглый взгляд за длинными ресницами. – Я тебе сказал, что мы с ней расстались, от тебя никакой реакции.
– А как я должна была отреагировать? – интересуюсь с деланным безразличием и толикой равнодушия. – Ну, расстались и ладно. Это ваша личная жизнь, меня она не касается.
Я пытаюсь спрятать улыбку, но получается плохо – не выходит скрыть радость. Расстались? Это значит, что… что Марк свободен? Это же…
Как это на мою жизнь влияет? И влияет ли?
Марк молчит. Напрягается всем телом, плавно отталкивается и через долю секунды уже стоит в полный рост, над полупустым столом возвышается. Смотрит на меня сверху вниз, глаза широко распахнуты, прожигают насквозь. Губы в тонкую нитку превратились, белеют, а я сжимаюсь под его взглядом как-то вся и разом.
Раз – он оказывается рядом.
Два – Марк зажимает пальцами подлокотники моего кресла.
Три – резким движением поворачивает кресло к себе.
Четыре – наклоняется так близко, что наши носы почти соприкасаются.
Мне тревожно, но это не та тревога, что какое-то отношение к страху имеет. Это что-то другое – волнительное, чего в жизни до этого момента не испытывала. Что-то запретное, тёмное, волнительное. Будоражащее настолько, что пальцы ног поджимаются.
Смотрю в глаза
