Любовь оставляет отпечатки - Лена Коро
– Мысль хорошая, но ни к чему не пришьешь.
– Ты запиши, а там видно будет.
– Давай дальше.
– Ок. Париж. Мы с тобой, как ты помнишь, двинули в музей «Фрагонар» смотреть пузырьки.
– И купить духи, между прочим.
– Не спорю, парфюм мне понравился. Но была ли с нами там, в музее, Ловииса? Нет. И Никита не был. Да что я тут мыслями растекаюсь? Она же просто открыто тогда сказала «занимай столик, я сейчас приду». И когда мы ее увидели? Правильно. В магазине. Причем и Никита там уже тусовался. То есть успели кофе свой выпить за углом, а потом пришли к прилавку – вот, мол, мы тут как тут. А ты уверена, что пока они одни в магазине были, он ей подарочек не прикупил? Или она ему?
– Ну, расфантазировалась…
– Я все о чеках думаю. И если я на эту тему выползла, то Вера, может, тоже просекла, что он тратит деньги на кого-то еще, кроме нее.
– Эту мысль и запишу, и подчеркну. Она может быть важной. Только не понятно, в каком смысле. Вера же сама отравилась.
– Важна потому, что тогда возникает вопрос о доведении до самоубийства.
– То есть ты себя из-под удара выводишь, а Ловиису пытаешься пристегнуть?
– Да я вообще ни сном ни духом. Это же сколько надо времени и фактов, чтобы человека довести? Я не подхожу. Точно.
– Хорошо. Давай дальше, диктуй.
– Дальше у меня был Лувр и башня. Если честно, я Никиту постоянно теряла из виду, но Ловииса была все время с группой. Кстати, а тебя с нами у «Джоконды» не было.
– Так я не первый раз в Лувре. Мне опорные экспонаты уже не слишком познавательны. Я бродила по залам с французской живописью.
– Опять какой-нибудь «Страстный поцелуй» от Буше искала?
– Прозорливая ты. На сей раз – парочку к «Поцелую украдкой» из Эрмитажа.
– Нашла?
– Бесспорно.
– Покажешь.
– Вот так сурово и без вопроса?
– Я сейчас не искусством интересуюсь, а истиной.
– Ок, покажу. Движемся вперед?
– Так, Эйфелева башня. Там вообще все было как-то сумбурно.
– Главное, я была с тобой рядом. Вера осталась внизу, сказала, что боится высоты. Ловииса – во главе группы. Никита – не помню, где.
– Точно не с женой. И учитывая его привычку быть поближе к гиду, наверняка там и был.
– Значит, мы ничего предъявить, кроме догадок, не можем, и я этот эпизод пропускаю.
– Ты-то пропускаешь, а Верины мозги его могли и не пропустить. Если у нее ревность уже давно культивировалась, то объекту этой ревности достаточно с глаз скрыться, чтобы запустить патологию.
– Давай не умничать, а конкретно.
– Хорошо. Монмартр. Уже темно было. Но люди фотографировались. Надо бы тоже попросить всех фотки посмотреть.
– Не думаю, что это правильно. Ты же должна что-то объяснять при выдаче задания. Давай обойдемся нашими снимками и соображениями.
– Ты меня все время сбиваешь. Ладно. Там, на площади мы с тобой искали шоколадницу. И фотографии делали только на ее фоне. У витрины. Внутри фотографировать никто не решился. Слушай, мне кажется, что Вера покупала там конфеты ручной работы. Дорогущие. Я еще подумала, как можно за две штучки платить десять евро?
– Ты с темы сбиваешься. Монмартр тоже пропускаем? Не было там ничего интересного.
– Если не считать, что мы в автобусе опять Никиту ждали.
– Но остальные-то были на месте. Отстань. Давай дальше.
– На следующий день был Фонтенбло. И это время мы уже обсудили. Скамейка, гриб, фотка. Потом был рождественский ужин. Все уже известно.
– Так ли? Не хочешь о себе говорить? Как раз на этом ужине ты и была с Никитой чаще других. Я вот с Верой сидела, слезы утирала.
– Кому, себе?
– Ей. Она была очень удручена чем-то. Держалась изо всех сил. Делала вид, что спокойна, ситуация под контролем, муж приручен.
– О чем говорили?
– О жизни. О своих разных подходах к браку, понимании любви.
– Прям вот так среди балагана и о высоком?
– Ну, Вера-то трезвая была. Это я могла ляпнуть лишнее. Винишко было неплохим.
– Да, я тоже выпила прилично. Была очень пьяной?
– Когда оба чеснок едят, им не кажется противным запах от другого.
– Славно. Давай вспомним тогда придорожный ресторан. Хотя там и вспоминать нечего. Столовая самообслуживания. Но все было чистенько и вкусно. Что Вера ела, я не знаю. Но пометь, что это надо у Никиты спросить. На всякий случай. Может, там был какой-нибудь грибной салат.
– Нет, мы же выяснили – Вера ест только простое. Это раз, а два – у нее в руках оказалась ядовитая поганка. Думаю, отсюда плясать надо.
– Тогда собирайся, идем к Ловиисе. Пора.
* * *
В каюте у Ловиисы разговор сразу не заладился. Когда подруги постучали и вошли, Надежду, настроенную до этого достаточно воинственно, подкосила картинка добрососедского общения гида, да не с кем-то, а с Никитой. Они сидели друг против друга на диванчиках, при этом не выглядели людьми, разгребающими какую-то проблему, – мирно беседовали, на столике стояли уже опорожненные алюминиевые банки то ли с пивом, то ли каким-то энергетическим напитком. Тут же лежала упомянутая Надеждой книга.
– Проходите, присаживайтесь. Мы ждем ваших расследований, Надежда.
Приглашение прозвучало обыденно и не считывалось как намек на чартистские таланты гостей. Но Надежда была явно смущена увиденной диспозицией, поэтому неловко присела на краешек дивана рядом с Ловиисой, так, как сидела в автобусе – напротив Никиты. Лина села возле него.
– Мы тут с Надей накидали несколько мудрых мыслей, – видя ступор подруги и вытаскивая из сумочки конверт со скетчами, начала она. – И все они со знаками вопроса. Но первым я хотела бы задать непрописанный. Какие известия из клиники?
Ответила Ловииса.
– Практически новостей нет. Вера пока в коме, но есть шанс, что она выкарабкается. Наши догадки по яду подтвердились. Это белая поганка.
Никита молчал, и Ловииса продолжила рассказывать о том, что узнала от капитана, а тот в свою очередь от врачей. Оказалось, что яд этой маленькой дьяволицы способен убивать. Причем не сразу, а по прошествии нескольких суток. Медики склоняются к мысли, что в организм отрава попала два-три дня назад. Судя по всему, в Париже. Но так как Никита не слишком наблюдательный, то сказать точно, когда его жена заглотила поганку, он не может. Поэтому надо коллективными усилиями искать факты, которые приведут к истоку происшествия.
Ловииса закончила невеселый спич и вздохнула, включив зеленый свет Надежде. Но та словно воды в рот набрала. Она смотрела в упор
