Любовь оставляет отпечатки - Лена Коро
– Надо же, вот и ты ее стараешься теперь понять?
– Я стараюсь понять мотивы, которые ее подтолкнули к самоубийству.
– Я не верю, что она решилась.
– Но ты послушай. Мудрая, а не любимая мужчиной, – вот в чем прикол. В кавычках мудрая. То есть та, что не говорит мужу о своих проблемах, боится, что он еще дальше отодвинется.
– А, ты в этом смысле…
– Ну да. Подожди, я же не компьютер. Надо вспомнить. Может, найдется рациональное зерно для понимания, почему она это сделала.
– Хорошо, – Лина порылась в сумке. – Я даже готова записать опорные сентенции. Чем черт не шутит.
– Не смейся. Я ведь серьезно.
– И я серьезно.
– Точно помню, что там была мысль, что нельзя обременять мужчину своей любовью, ровно как и требовать от него постоянного внимания. Вроде Вера так и поступала. Но вот я тут тоже свои фотки пересмотрела. И знаешь, чего нашла? Даже руки трясутся, мозг объяснить это не в силах.
– Ну, не тяни.
– Я первому хотела Никите показать, но раз уж зашел разговор…
– Мы подруги или нет?
– Хочешь честно? Я уже так запуталась… не знаю, кому еще верить можно.
– Надя, показывай. Я точно Веру не травила. В саду этом не была, грибов не собирала, я вообще сразу из дворца в гостиницу пришла. Вспомни. К твоему появлению уже и номер был открыт, и вещи перенесены из автобуса.
– Вот это и смущает, и опровергает некоторые догадки. Не обижайся. Главное сегодня – истину найти. Давай по порядку. Помнишь, в Бремене мы на горки вылезли? Случайно.
– Помню. У меня тоже красивые снимки есть.
– А у меня они из области розыскных мероприятий.
Надежда достала телефон, полистала фотографии в папке «камера». Выбрала одну, расширила изображение.
– Смотри. Кого видишь?
– Себя, – Лина прищурилась. – Опаньки. И Веру.
– Вот. Мы стоим на одном берегу, а она идет по другому. Речка узкая, хорошо схватилось.
– Нет. Это просто похожая женщина.
– Лина. Ты много немок не просто в юбках, так еще и в длинном пальто видела? Не Париж. В Германии все тетки, и худые, и толстые, молодые и старые – в брюках. А тут юбка, пальто и сапоги еще. Русский вариант. Все как у нее. Черный цвет с ног до головы. И заметь – обувь на странном недокаблуке. Нет, это точно она.
– А Никиты рядом нет?
– На моих снимках не видно. Поэтому я и хотела его прижать к стенке. Спросить, почему его жена одна ночью по Бремену разгуливает.
– Ну, не совсем ночь была. Вечер. Детей еще на горках много. Почему она одна? Может, поссорились, психанула, пошла прогуляться. Это же не так далеко от гостиницы было.
– В том-то и дело, что это не соотносится с тем, как она себя в их паре позиционирует. Нет у них партнерства. Мы же уже пришли к выводу, что она давно саму себя потеряла. Смысл ее жизни – в нем. Сохранить любыми путями, для этого все средства хороши. Вот в этом вся ее мудрость. А высказать свое несогласие, не бояться реакции мужа – это удел любимых женщин.
– Сама себе противоречишь. Говоришь, что она не рыпнулась бы из гостиницы, если обиделась бы. И тут же утверждаешь, что это она на снимке.
– Ага. Не схватываешь, к чему клоню. К тому, что, если Вера ревность скрывает, этим она от нее не избавляется, – Надежда сделала паузу, затем многозначительно произнесла: – она за ним шпионила.
– Ладно, тогда вставай, пойдем Никиту поищем. Телефон не забудь.
* * *
Поговорить наедине не удалось. Начался обед, и подруги нашли Никиту уже в буфете. Рядом была Ловииса, да и согруппники проявляли заметный интерес. Но, несмотря на то, что удалось занять столик в углу ресторана и это должно было придать больше доверительности общению, Надежде казалось – Никита не слишком честно отвечает на вопросы. Хотя он демонстрировал доброжелательность и не уходил от них. Снимок жены на набережной его заинтересовал.
– Надо же. Говорите, что возвращались из центра и на обратном пути фотографировались на берегу Везера?
– Кляйн Везера, – уточнила Лина.
– Хорошо. Но, насколько я ориентируюсь, на фотографии жена моя идет в обратном вам направлении. То есть в город.
– Вы говорите «жена», словно вас рядом нет?
– Конечно. Для меня этот снимок просто открытие какое-то.
– Ок, тогда где, Никита, были вы в это время? В гостинице?
– Все вам, Надежда, расскажи, – Никита попытался отшутиться, но в разговор вступила Ловииса.
– Знаете, надо сейчас быть очень пристрастным. Надо разобраться. Почему вы не знали, что Вера отправилась на прогулку?
– Потому что меня в гостинице не было. Я пошел прогуляться. Но когда вернулся, она была в номере. Поэтому снимок меня и смутил.
– Выходит, она за вами следила?
– Я не был на берегу Везера. Дайте вспомнить, где я увидел такси. Неважно. Главное, что я действительно хотел пойти пешком, но потом понял, что до Шнора далековато, а на дворе темно уже. И взял машину.
– Торопились?
– Надежда, вы задаете вопросы, на которые ответить сложно. То есть так ответить, чтобы не дать вам почву для дальнейших таких же… – он помедлил.
– Бестолковых вопросов, – закончила Лина. – Но придется все-таки. Нам сейчас важно понять, почему Вера вышла в ночь, в незнакомый город. Что ее толкнуло?
– Ревность ее толкнула, – голос Никиты ужесточился. – Надеюсь, я не обязан освещать все закоулки своего брака?
– Не обязаны, – тон Лины был примирительным. – Но мы должны отметить: если Вера за вами начала следить уже в Бремене, то Надежда тут ни при чем.
– Вот теперь я спрошу, – Ловииса положила вилку, прекратила жевать. – Что вы имели в виду относительно Надежды?
– Ну, – Лина размышляла, – в Амстердаме Надежда вызвалась сопровождать Никиту на улицу красных фонарей.
– Мы все там были. Это называется экскурсией.
– А потом он мне зайца подарил.
– Кролика.
– Какая разница? Но я никому игрушку не показывала. Кроме Лины.
– Представить, что я донесла на тебя Вере, просто чудовищно.
– Стойте. Мне кажется, это было именно в Бремене. Вера ко мне в номер наведывалась, – Ловииса покачала головой. – Время мне не вспомнить, конечно. Но в свете этой фотки можно предположить, что она проверяла, на месте ли я. То есть тоже подозревала?
– Господи, бред какой-то, – Никита встал из-за стола. – Вы тут, дамы, без меня меня пообсуждайте. А я пойду пива выпью, может, не так тошно станет.
– Никита, – Надежда удержала его за рукав свитера. – Последний вопрос. По Бремену. Все-таки у вас
