Медленный фокстрот - Александра Морозова

Ручка задергалась.

– Лайм, открывай. Девчонки меня тут сожрут.

– Шуруй в зал!

– Лайм! Не заставляй меня идти за тетей Верой.

Нет, тети Веры мне бы сейчас здесь не хотелось.

Я сжала зубы и открыла дверь. Даня тут же скользнул внутрь и заперся. Потом обернулся, посмотрел на меня, и глаза его на миг расширились от ужаса.

Я почувствовала, что снова начинаю реветь.

– Зачем ты пришел? – простонала я.

Даня взял меня за обе руки, под локти – в тесноте кабинки мы были слишком близко друг к другу, даже не вытянуть руки, – посадил на закрытый унитаз, а сам опустился передо мной на корточки.

– Что сделал этот кретин? – только и спросил он.

Я замотала головой.

– Мы расстались.

– Давно? – удивился Даня.

– Вчера вечером.

– Поздравляю. Давно пора было послать этого дубового куда подальше. Тогда чего ты сейчас ревешь?

– Ты же видел его с Лоскутниковой! – прорыдала я. – Сейчас! Перед туалетом!

– Нет… – тут же ответил Даня, пытаясь заглянуть мне в лицо. – Клянусь тебе – нет!

Я вдруг перестала плакать.

– Значит, они уже где-то в соседней кабинке.

– В соседних кабинках никого нет, мы бы слышали.

Я шмыгнула носом.

– Может, в мужском?

– Не думаю. Там сейчас такой ужас… Я зашел, меня чуть не вывернуло.

Я посмотрела на Даню, только сейчас заметив, какой он стал красивый. И поняла – это произошло не сегодня, невозможно так измениться за один день.

Лицо уже стало взрослым, мужским. Линия аккуратно выбритого острого подбородка стала четкой, жесткой. Во всем Дане, в его тонкой, гибкой фигуре, чертах лица всегда была легкая изящность, которую некоторые принимали за женственность. Но сейчас, глядя на его крепкие плечи в черном узком пиджаке, сильные руки, но главное – отяжелевший, серьезный взгляд, – я раз и навсегда усвоила – Данька вырос, превратился в настоящего Даниила.

– К черту их, – решила я. – Пусть тащит ее куда хочет.

– Черт, – отозвался Даня.

Мне стало страшно, и теперь я вцепилась в его руки.

– Дань, пожалуйста, ты его только не трогай. Хорошо? Он подонок, конечно, но не надо здесь, на выпускном, ничего с ним решать.

Даня был милый, добрый, ласковый, но только с девчонками. С мальчишками он время от времени дрался, да так, что казалось, он всю жизнь занимался боями без правил, а не танцами.

Даня как-то разочарованно выдохнул.

– Ладно.

Мне показалось, что он слишком быстро согласился.

– Пообещай! – попросила я.

– Обещаю, – ответил Даня, но тут же поднял вверх палец. – Только если он мне что-нибудь сделает, я буду защищаться.

– Защищаться можно, – пробормотала я. – Защищаться должен каждый.

– Вот-вот, – приободрился Даня. – Надо тебя умыть, а то ты вся растеклась.

Я не выдержала и расхохоталась.

Даня тоже засмеялся.

– А как это еще назвать?

Я осторожно потерла под глазами – пальцы окрасились черным от туши.

– Поможешь мне незаметно уйти отсюда? – спросила я.

Даня нахмурился.

– Ты собралась бежать?

– У меня больше нет настроения праздновать.

– Этим ты покажешь своему дубовому бывшему, что он победил.

– К черту, – замотала я головой. – Пусть думает что хочет. Да и, скорее всего, он меня и не вспоминает сейчас.

– Все равно, Лайм, это не повод уходить. Останься. Все веселье пропустишь.

– Да какое мне теперь веселье? Я уже ничего не хочу.

– Что ж, – Даня посмотрел на меня, подумал несколько секунд, – тогда поехали вместе.

– Нет. Зачем? У меня выпускной испорчен, но у тебя же все хорошо.

– Ничего хорошего, – махнул рукой Даня. – Тем более что этот идиот будет здесь, а ты уедешь. Ну на фиг…

Он достал телефон, стал вызывать такси.

– Погоди, – сказала я. – Хорошо. Я останусь. Но можно посижу в твоем зале? У вас есть место?

– Найдем, – улыбнулся Даня. – Погнали.

Он первым вышел из кабинки, забыв о конспирации, и нас оглушил визг девчонок, которые в наинелепейших позах – позавидовали бы самые маститые йоги – поправляли у зеркала колготки.

– Пардон, мадам! – крикнул Даня и повернулся ко мне с зажмуренными глазами, трясясь от смеха.

Я и сама захохотала, но спряталась за ним, когда в нас полетело мыло и рулон салфеток.

– Теперь они всем растреплют, что мы с тобой здесь непристойностями занимались, – сказала я, когда девочки, матерясь как матросы, ушли.

– Пусть попробуют, – усмехнулся Даня. – Я потом всем растреплю, что я с каждой из них такими непристойностями занимался, им и не снилось.

Я снова засмеялась и толкнула его к двери.

– Подожди меня снаружи. Надо что-то сделать с лицом.

– Умойся – и нормально будет, – махнул рукой Даня, но, услышав, как к двери с той стороны приближается девичий смех, заторопился. – Да, лучше пойду, а то еще прибьют здесь.

Я умылась прохладной водой. Слушая, как вошедшие девочки – не из моей школы и вряд ли из Даниной, наверное, из третьей – обсуждали парня за дверью.

– Это же про него говорят, что танцор?

– Вроде да. Но он скорее модель, а не танцор. Такой хорошенький.

– Волосы у него такие, прямо потрогать хочется.

– Ага. А улыбка какая добрая и глаза голубые-голубые…

– Но шкодливые.

Я усмехнулась, предвкушая, как мы с Даней будем ржать над этими курицами, когда я все ему расскажу, и наскоро накрасила глаза тушью – больше в сумочке ничего не нашлось.

У дверей туалета Даня галантно предложил мне локоть.

– Увы! – сказал он. – Кареты раздобыть не смог. Чтобы мы из гальюна[9] сразу на бал.

Я усмехнулась, и мы пошли в его зал. Он нашел для меня стул и поставил рядом со своим. Потом подошел к официанту и попросил принести мне чистую тарелку и приборы.

Я почти никого не знала из его класса. Поэтому он негромко рассказывал обо всех, не забывая дополнять рассказ важными деталями.

«Это Костя. В том году он проиграл парням в карты и ему пришлось раздеться до трусов прямо на уроке физики».

«Это Лера. Недалекая. Я бы даже сказал, совсем близкая. Думаю, она первая из класса выйдет замуж по залету».

«О! Ипполит. Иногда его зовут Ипподром. Он, в принципе, на все откликается. По нему плачет шарага, но, скорее всего, сначала он пойдет в армию. Не знаю, зачем до одиннадцатого класса оставался. В его случае это можно окрестить „Слабоумие и отвага“».

«А вон Виталик. Ну, тут и без слов понятно…»

Я хохотала так, что на нас все оборачивались. Даня шептал мне: «Тс-с-с» и улыбался уголками губ, хотя я знала, что его тоже пробирает хохот.

Мы с ним немного потанцевали, но так, пошатались под музыку, особо умениями не светили.