Ожившая надежда - Федор Егорович Конев
Стоит возникнуть одному вопросу, как за ним потянутся другие. И несть им числа.
Игорь не принадлежал к тем робким людям, что избегают сложных вопросов, опасливо откладывают на завтра, а потом и вовсе забывают, если без ответа можно прожить. Нет, Игорь Зыков не останавливался на полпути, а настойчиво шел вперед и распутывал самые сложные узлы, чего бы это ни стоило. Для него истина была дороже покоя.
Благодаря все тому же дару редкой проницательности, которым щедро - как оценивал сам - его снабдила природа, Игорь при знакомстве с любым человеком тут же составлял мысленный портрет, достаточно было поговорить минуты две. Его огорчало то, как люди просты, как схожи их желания, устремления и взгляды. Корнеев был исключением, что-то за ним таилось, Зыков это остро чувствовал.
- Арсений Фомич просто приличный человек, - рассудила Валя, когда мыслитель выложил это свое соображение по окончании рабочего дня уже на улице. - И нет за ним никаких фокусов. Культурный, вежливый, порядочный человек.
- Как ты ошибаешься! - с глубоким огорчением отметил Игорь.
- Слушай, - Валя взяла его под руку. - Я заметила, ты сегодня ни разу и ни в чем не согласился со мной. Все время перечишь. Почему?
- Я перечу? - удивился Игорь. - Не может быть!
- И все мы о других, - продолжила Валя. - А о нас нечего сказать?
- О нас? - повторил Игорь.
Она даже не представляла, каким большим потрясением для него была прошедшая ночь. Собственно, он весь день не забывал о Вале, но было страшно заговорить вслух о том, что с ними произошло и что за тем последует. Уж лучше занимать себя другими мыслями, тоже очень важными, но не столь болезненно острыми.
- Если я настырная, пристаю, а тебе это не нужно, так и скажи, - заявила Гвоздева.
Ему хотелось крикнуть, что дело не в этом, не в приставании, но он сдержался. Это замечательно, что Валя пригласила к себе, ему совсем не хотелось расставаться с ней. Но все дело в том, что слишком уж все хорошо складывается между ними, отчего ему все время кажется, что он идет по жердочке. Жердочка гнется, вот-вот сломается, и он окажется в луже. Там, внизу, самая настоящая лужа с тиной и лягушками. А кому хочется оказаться в луже?
- Не настырная вовсе, - буркнул Игорь, смутившись. - Я не потому…
- Что не потому?
- Себя так веду.
Они шли по той самой аллее, на которой в тот же день встречались Корнеев и Зыков. Благо, что Игорь об этом не знал, а то моментально стал бы искать некий знак судьбы и надолго отвлекся бы от темы, которая единственно интересовала Валю. Попали они на аллею потому, что через нее ближе к остановке автобуса, который довозил прямо к дому Вали. Можно было проехать и с пересадкой, но молодые люди предпочли прогулку. И погода к тому располагала. Было безветренно, небо наполнилось облаками, высвеченными вечерним солнцем, которое уже сошло за дома. Оно и было, и не было его. Оттого, может быть, и возникало ощущение, что природа грустит, будто ей жалко расставаться с летом, она бы еще и потянула время, но деваться некуда, сроки подпирают, надо переходить на осенний режим.
- Ну так скажи, - попросила Валя, очень даже желая узнать, почему он так ведет себя.
- Я не верю… - пробурчал Игорь.
- Кому не веришь? Мне?
- Да нет! Наверно, не тебе. Я тому не верю, что произошло.
- Как не веришь? - изумилась Гвоздева. - Думаешь, приснилось?
- Не приснилось! Тут другое. Я все думаю, почему так случилось. Мы едва знаем друг друга.
- И почему случилось? - хмуро уточнила она.
- Не обидишься?
- Нет, говори.
- Пожалуйста, не обижайся.
- Сказала же, не обижусь.
- Так вот. Да, я весь день об этом думал. У нас с тобой случилось, потому… Как бы сказать точнее. Потому случилось, что ты из любопытства…
- Что из любопытства?
- Ну, пригласила. И все дальнейшее… Бывает так. Я читал. Женщины очень любопытны. Тебе я показался наивным. Недотепой, проще говоря. И ты решила испытать.
- Не пойму я чего-то.
- Как же точней-то! Ты несерьезно была со мной. Вот что я хочу сказать. Из какого-то такого озорства, что ли.
- Не замечала, что я такая озорница. Ну, дальше.
- Это я предположительно. Женщины любят, чтобы у них жертвы были. Они превосходства хотят. Переступить через мужчину - приносит им некое удовольствие. Это в женской природе заложено. Я читал об этом.
- Забавно! Значит, поиграла я с тобой, как кошка с мышкой?
- Но у меня и другая мысль возникла рядом с этой.
- Еще и другая? Ну же!
- Я вижу, ты расстроилась. Это от моего косноязычия. Я не привык говорить на такие темы. Но я ни в чем тебя не упрекаю. Этого и быть не может! Я только объяснить хочу… Больше себе, наверно.
- Другая-то мысль о чем?
- Она о том, что ты собой пожертвовала из жалости…
- Как это? - обомлела Валя и даже остановилась.
- Да очень просто. Ты хотела, чтобы мне хорошо было. И только. Но все потому же, все по той же причине. Я показался тебе рохлей, неудачником…
- Слушай, Игорь.
- Да.
- Что у тебя в голове?
- Как что? Мозги.
- Что-то уж я сомневаться стала. Это я тебя пожалела, бедненького, и потому ласкала в постели? Так, что ли?
- Для меня этот разговор трудный…
- Раз уж начали, закончим. Ты же унижаешь меня… Хоть понимаешь?
- Я унижаю? Да чем же?
- Не гляди же на меня как ягненок. Робких да несчастных вон сколько! И всех я готова пожалеть?
- Не думал я так! - закричал он. - Как ты можешь такое говорить?
- А я ведь, хороший мой, до тебя любви-то не знала. Девчонкой замуж выскочила. Что я понимала? А когда он стал меня бить, мукой было с ним. Вспомнить страшно.
- Прости, не надо, - старался остановить ее Игорь.
Иной раз Валентина и смолчать могла, язык придержать, но ее благоразумия надолго не хватало, от воздержанных
