Ожившая надежда - Федор Егорович Конев
- Конечно, - согласился довольный Игорь. - А с отцом я поговорю.
- Иди работай, Игорь, - как можно мягче попросил Арсений Фомич.
Оставшись один, он покачал головой и засмеялся. Много лет назад, будучи таким же молодым и яростным, он сам горячился подобно. О призвании человека, о добре и зле… И Арсению Фомичу подумалось, что перед ним стоял приблудный из другого времени чувак, которого жалко, потому что он не понимает, в какой реальности оказался. А с другой стороны, очень даже может статься, что никакое время без юродивых не обходится. То уж и не время, а безвременье.
Охваченный большим вдохновением, что тут же заметила Валентина, Игорь ворвался в кабинет и не стал садиться, а прошел между столами к окну.
- Не верю! - проникновенно сказал он и обернулся к Валентине. - Я не верю, что в этом человеке сокрыто Зло.
- В ком?
- У кого я был?
С утра Валентина трепетно ждала от него других признаний. Неужели можно о чем-то другом говорить после того, как они умирали от нежности в одной в постели? Хоть сказал бы, как хорошо им было. Но ему даже в голову не придет. Ведет себя так, как будто ничего особенного между ними не произошло. Прямо сердце замирало у Вали от волнения, а спросить напрямую неловко.
- Мы должны действовать, - твердо заявил Игорь. - Я не успокоюсь, пока не узнаю правду.
- Я готова, - согласилась Валентина. - Я с тобой хоть в ад.
- Будь серьезней, Валентина, - строго заметил Игорь. - Нам надо найти Анну Ванееву.
- Уже нашла, - радостно сообщила Гвоздева.
- Когда ты успела?
- Я у тебя скорая. Есть очень полезная книга - телефонный справочник. Городской. В ней оказалась Анна Семеновна Ванеева. Я позвонила. Ответила женщина, которая назвалась Галей. Выяснилось, что Ванеева предпочла городу деревенскую тишину. Автобус до этого райского уголка идет полчаса. Там еще немного надо пройти через поле, усеянное незабудками.
- Какие незабудки? Ты разыгрываешь меня?
- Сведения, кроме незабудок, точные. А ты видел, Игорек, незабудки?
- Может, и видел. Бывал же на природе. Но откуда я знаю! Цветы ж не называют себя.
- А ведь и мы с тобой могли встретиться на улице и пройти мимо, не зная, как нас зовут. Даже страшно об этом подумать, милый.
- Ну, что за народ - эти женщины! - возмутился Игорь и вернулся на свой рабочий стул. - Им только вздыхать да чирикать, вздыхать да чирикать…
- Я уже не чирикаю.
Валентина без умысла поправила кофточку на груди, чуть спустив вырез, и заметила его напряженный взгляд. «Ага!» - только и успело промелькнуть в голове, как немедленно Игорь насупился и сказал сердито, потупив взгляд:
- Тогда едем.
- Так время же рабочее. Шеф обнаружит.
- Ты права. Что же делать?
- Завтра - суббота. С утра и поедем. Можно спросить?
- Ну, спрашивай.
- Зачем мы едем к Ванеевой?
- Она разрубит узел.
- Какой узел?
- Жизненный, - ответил уверенно Игорь. - Когда отец узнал, что я работаю под началом Арсения Фомича, он переменился в лице. Он мне попытался внушить, что это страшный человек…
- Шеф?
- В том-то и дело! Что он разрушил судьбу женщины.
- Анны Ванеевой?
- Мало того, он якобы толкнул человека на самоубийство.
- Чушь какая!
- Отец не будет со мной откровенничать. И Арсений Фомич не станет исповедоваться. Остается Анна Ванеева.
- А нам с тобой это очень нужно?
- Не знаю, как для тебя, а для меня…
- Для меня, как для тебя, - решительно заявила Валя.
Самым правильным для нее будет, как догадалась, загораться увлечениями Игоря, какими бы наивными они ни были, и во всем помогать. Главное - быть постоянно вместе. Вот и в деревню поедут.
- Сказать, что я придумала на ужин? - дружески спросила Валя.
- Не отвлекайся. Ты должна понять, что мы занимаемся очень серьезной проблемой. Я тебе говорил про Зло?
- Говорил. Я все поняла.
- Возможно создание стройной теории. Пока она только зарождается в голове и похожа на бесформенное облако. Пока только эмоции. Но именно эмоции наталкивают на мысль, а потом уже она формируется в теорию, которая приведет к тому, что люди будут жить в согласии. Архисложная задача перед нами!
- Не мучайся, милый, - заверила Валя. - Мы с тобой классные журналисты и все добудем. Соберемся и поедем. Не забыть вина купить хорошего. Фрукты какие-нибудь. Угостим мадам, - и будто мимоходом, с чисто хозяйской заботой бросила: - И нам бы на ужин вина… Не помешает.
Это была очень рискованная разведка. Аж сердце замерло, будто Валентина ступила на тонкий лед, под которым глубь. Но Игорь согласно кивнул, ужин воспринял как должное. Гвоздевой от счастья хотелось расплакаться. Но она только всей грудью облегченно вздохнула. Как же хорошо, когда хорошо!
В одном Василий Павлович Зыков точно ошибался - своя машина у Арсения Фомича была. И он любил ездить за рулем, но после смерти дочери стала появляться настойчивая, прямо-таки настырная мысль - при большой скорости резко крутануть баранку вправо и затихнуть в искореженном металле возле какого-нибудь бетонного придорожного столба. Это могло вполне случиться. Но Арсений Фомич посчитал, что его легкая смерть стала бы непростительным предательством по отношению к дочери. Кто ее тогда будет помнить на белом свете? Кто будет ходить за могилкой? Кто ее будет любить? И отказался от машины, предпочтя жить и нести боль.
После работы Арсений Фомич решил дойти пешком до метро. Шагая по сухому тротуару, по которому легкий плутающий ветер гонял первые опавшие листья, Арсений Фомич думал о том, что Анна Ванеева без умысла, без всякого со своей стороны хотения, а просто мимоходом занесла в душу малое зернышко, которое пустило еще пока робкие корешки.
Арсений Фомич догадывался, как стремительно может распуститься ветвистое дерево под названием - воспоминания. Он приучил себя не думать о прошлом, потому что это думанье непременно приведет к разбирательству, что да как случилось, как должна была жизнь проистечь, да почему не тем руслом пошла. Вопросы полезут друг за другом, ответить на них трудно, да и ни к чему запоздалое понимание. Пустая трата времени. Но вот побежал же на встречу с Василием Зыковым. А причиной такой ретивости
