Когда горит огонь - Ханна Грейс
Вода холоднее, чем я ожидал, но в жару это приятно. Вынырнув на поверхность, я встречаю надутые губки и сияющие глаза.
– Это было жестоко, – Аврора плещет на меня водой. – Я была не готова!
Убираю прилипшие ко лбу мокрые волосы и смеюсь над ее сердитым видом. Она злится еще сильнее, когда я рукой направляю на нее волну. Затем взрывается волшебным смехом – громким, раскованным, неудержимым – и пронзительно смотрит на меня, улыбаясь. На ресницах застряли капельки воды, веснушки усеивают переносицу.
Она так чертовски красива, что больно смотреть.
О боже, почему меня так к ней влечет? Почему я так люблю делать себя несчастным?
Аврора поднимает из воды руки, и я готовлюсь к тому, что меня снова окатят водой, но она вдруг испуганно визжит. Я хватаю ее за руки и притягиваю к себе.
– Что-то прикоснулось к моей ноге! – Она обхватывает меня ногами за талию, тесно прижимаясь ко мне грудью. – Я закричу.
Какой же это тренинг по выживанию на воде? Я почти уверен, что не выживу, если она будет так цепляться за меня.
– Это какое-нибудь растение, не волнуйся.
Аврора отклоняется назад, так, что создает между нами какое-то расстояние, и смотрит мне в лицо, не убирая ног с моей спины.
– Это могла быть акула.
Я невольно фыркаю.
– Это не акула. Они не живут в пресной воде. Мы же в Калифорнии.
– Тупорылые акулы диадромны, они могут жить в пресной воде.
Я вскидываю бровь.
– Что? Я смотрю «Неделю акул».
– Если это тупорылая акула, то, извини, тебе крышка.
Она усмехается, сцепляя руки у меня на затылке.
– Если это тупорылая акула, нам обоим крышка, потому что я утащила тебя с собой. Ты крупнее и вкуснее.
– Поверь, у тебя невероятный вкус.
Мы оба ошеломленно замираем. Я не собирался говорить это вслух. Аврора переводит взгляд на мои губы, потом опять на глаза, и ее дыхание замедляется.
– Ох, – только и может она сказать, и мне остается молиться, что в озере действительно водится акула и она спасет меня от самого себя.
Глава 13
Аврора
Два лета я не приезжала в «Медовые акры» и успела забыть, как сильно люблю этот лагерь.
Оставшаяся часть подготовительной недели прошла без инцидентов и неловких ситуаций, и пару дней назад прибыли отдыхающие. Они взволнованы, полны предвкушений и в основном такие лапочки. С тех пор я не хожу, а летаю.
Я много путешествовала с Формулой-1, побывала во многих прекрасных краях, но эта точка на карте где-то в калифорнийской глуши – мое самое любимое место на свете.
Я так рада, что люди, с которыми здесь познакомилась, становятся хорошими вожатыми для детей, впервые уехавших из дома. Прошло всего несколько дней, но я, наконец, чувствую, что делаю что-то стоящее. Я так устаю и так занята, что даже в голову не приходит проверить телефон, а после того, как мы с Рассом прояснили отношения, все время думаю о том, как провести время максимально приятно и при этом не перемудрить.
Я уже променяла Эмилию на двух новых лучших подружек, Фрейю и Садию – восьмилеток из нашей группы, потому что им нравятся мои веснушки и то, что я высокая. Эмилия никогда не говорила мне таких комплиментов, поэтому я отправила ее в отставку. Она все поняла, когда я ей рассказала, и призналась, что тоже заменила меня на Тэмми – девятилетнюю балерину, которая за несколько дней, проведенных в лагере, ни разу не попыталась найти балетный станок.
Ксандер и Расс наблюдают за тем, как мы с Эмилией игриво спорим целых пять минут. Они вертят головами, переводя взгляды с меня на нее, как будто смотрят теннис, наконец, Ксандер обнимает Расса за плечи и провозглашает, что никогда его не променяет.
Расс эти пару дней расслаблен как никогда. Он изумительно ладит со всеми детьми в нашей группе, точно знает, что сказать или сделать, чтобы вовлечь их в общие занятия или вытащить из скорлупы. Я стараюсь не слишком восторженно пялиться на него, потому что дети в этом возрасте подмечают абсолютно всё, и мне совершенно не нужны вопросы, не встречаюсь ли я с этим парнем.
В нашей группе «Бурых медведей» двадцать детей от восьми до десяти лет, и чего я явно не учла перед тем, как попроситься сюда, так это того, что дети в таком возрасте чертовски любопытны. Для меня, хронической болтушки, отчаянно ищущей любого признания, это непростая проблема, но до сих пор удается держать рот на замке. Тем более что Расс не собирается со мной встречаться, учитывая его приверженность правилам. Я была бы не против, если бы он стал моим парнем, но неплохо было бы провести лето в воздержании.
Осталось всего восемь с хвостиком недель.
Сейчас у детей тихий час – перерыв после обеда, чтобы уберечь их от солнца в самую жаркую часть дня и дать отдых после утренних поездок верхом, стрельбы из лука и игры в волейбол. Я иду по лагерю и сразу замечаю Расса с Эмилией. Они наблюдают за чем-то возле домика «Бурых медведей».
– А что это вы тут делаете? – спрашиваю я, подходя к ним.
На меня сразу шикают. Расс показывает участок в тени домика, где несколько наших подопечных явно выполняют какой-то алгоритм действий. Прикрыв глаза рукой от солнца, я молча наблюдаю с минуту и повторяю вопрос:
– Что вы делаете?
– Мы уже пять минут пытаемся понять, чем они занимаются, – говорит Эмилия. – И не можем решить: то ли играют, то ли замышляют захватить власть в маленькой стране.
– Может, это какой-то ритуал, – предполагает Расс и смущенно пожимает плечами, когда я перевожу на него пристальный взгляд.
– Не стоило поручать вам детей, – говорю я. – Очевидно же, что они репетируют для шоу талантов в конце лета. Может, они уже бывали в лагере и готовятся заранее. Нам бы тоже не помешало.
– Отойди чуть-чуть, пожалуйста, – Расс становится впереди меня, нахмурившись. – К чему мы должны готовиться?
Я опускаю руку и говорю, имея в виду его рост в шесть футов пять дюймов[10]:
– Что мне в тебе больше всего нравится, так это
