Когда горит огонь - Ханна Грейс

Мой сосед по домику не кажется убежденным. Он протягивает мне кисть.

– Ты сегодня утром что-то долго относил Авроре завтрак.

Я представляю, как он добавляет: «И теперь в хорошем настроении». Он этого не произносит, но, судя по его виду, мысль об этом промелькнула.

– Разве?

– Она горячая штучка. Спрошу, не возьмет ли меня в пару на тренировку по плаванию, – осторожно говорит Ксандер, явно меня поддразнивая. – Что ты об этом думаешь?

Не глядя на него, потому что иначе сразу себя выдам, я проверяю, достаточно ли взял краски и малярных кистей.

– Думаю, это прекрасная идея.

– Лжец из тебя никакой, Каллаган, – смеется он. – Ладно. Желаю приятно провести лето с секретами. Просто мне будет одиноко в нашем домике с моими собаками.

– Нашими собаками.

Он прислоняется к стене рядом со мной.

– В тихом омуте черти водятся.

– Я ничего не сделал, – «Не смотри на него». – Это игра твоего воображения.

– Заметано, мой косяк. Тогда скажу Клэю, что у него есть с ней шансы.

Слова даются мне с трудом.

– Да, скажи.

Ксандер фыркает и слегка толкает меня в плечо.

– Я не выдам твой секрет. Не зря говорят, что от меня не бывает никаких проблем.

На этот раз я заглатываю наживку и, не удержавшись, поворачиваюсь к нему, сдвинув брови.

– Кто говорит, что от тебя никаких проблем?

– Я.

– Ладно, беспроблемный. Если что, ищи меня у теннисного корта.

Я забираю инструменты и направляюсь выполнять утреннее задание. В наши обязанности на этой неделе входит подготовка лагеря к приезду отдыхающих. Приятно поработать прохладным утром перед тем, как начнутся всякие тренинги и сплочения коллектива.

Никто не просит рассказать о себе, не нужно вспоминать порядок выполнения чего-то там или думать, что делать, если человек не дышит. Я просто крашу ограду, передвигаю мебель, убираю мусор, и кроме Ксандера меня никто не беспокоит.

После разговора с Авророй мне стало легче, и я теперь меньше волнуюсь о том, как проведу это лето рядом с ней.

– Вот гаденыши эти птицы!

Я поворачиваюсь на голос, опуская шланг, из которого мою столик для пикника, который какие-то птицы превратили в личный туалет. Аврора выглядит уже поживее. В руках она держит по термосу, на губах играет смущенная улыбка.

– Принесла тебе кофе, если хочешь, конечно.

Я уже видел, как она делает эти приятные мелочи для других: наливает воды в бутылки, первая помогает тем, у кого что-то не ладится на тренингах, отвлекает Майю от тоски по дому. Теперь и я заслужил такое отношение.

– Кофе – это хорошо. Спасибо.

– Не за что. – Она протягивает термос. – Я подумала, что тебе не помешает взбодриться. Видела, как ты бегал с утра пораньше. Забыла об этом упомянуть. Ты мало спишь, да?

Ненавижу бегать, но больше ничего не придумал, чтобы прояснить голову. Как и сказал Ксандер в первый день, иногда телефон оживает и выдает разом кучу сообщений. Этим утром мой мозг и так уже работал с перегрузкой после общения с пьяной Авророй, так что, когда телефон рано утром начал жужжать, я проверил его.

Сначала на глаза попалась фотография: мама с папой ужинают, улыбаясь на камеру как ни в чем не бывало. Меня это заинтриговало, и я начал прокручивать назад, в конце концов выяснив, что папа где-то крупно выиграл и они это праздновали. Разочарование толкнуло меня на пробежку, пока все еще спят.

Папина зависимость никогда не была связана с алкоголем, а только с азартными играми. Выпивкой он утешался после проигрыша, а, как многие заядлые игроки, проигрывал много. Именно после алкоголя отец становится мерзким, а его сообщения – грубыми. Когда у него идет череда выигрышей, это совершенно другой человек. Игроки говорят о победах так, будто владеют какими-то навыками, тогда как на самом деле это чистая удача.

Аврора все еще ждет ответа.

Говорить о моих родителях – все равно что открыть ящик Пандоры. Порой я думаю, стал бы этот груз легче, если бы я мог довериться кому-нибудь, но не получается себя заставить. Хотя Генри знает мою историю, мне все равно трудно говорить с ним на эту тему. Мне стыдно признаваться, что отцу квитанции о сделанных ставках интереснее меня.

Я предпочитаю ответить расплывчато.

– Да, не очень много. Но я привык, не волнуйся. Неужели ты проснулась так рано, раз уж увидела меня?

Аврора забирает термос, слегка задев мою руку, отчего по коже бегут искры, и ставит оба термоса на теперь уже чистый столик. Я наблюдаю, как она методично откручивает крышку и наливает мне чашку.

– Поверишь, если я скажу, что медитировала?

– Нет. – Я беру чашку и отпиваю глоток, глядя на нее.

– Меня тошнило. Вот почему я проснулась так рано. – Она неловко смеется, наливая себе чай из другого термоса. – Хотелось бы мне думать, что отравилась, а не просто перебрала текилы прошлой ночью. Наверное, ты это помнишь, я выставила себя дурой перед тобой.

– Смутно припоминаю, как отказался от твоего предложения искупаться голышом.

Ее щеки становятся пунцовыми, а глаза распахиваются. Боже, как хорошо, что в кои-то веки смущаюсь не я.

– А теперь извини, мне нужно найти голодного енота и скормить ему себя. Пока!

Она поворачивается, чтобы уйти, и я хватаю ее за руку.

– Это было прикольно, в такой напряженной ситуации: «Я не хочу оставаться наедине с этой пьяной девушкой, которая желает раздеться».

Осознав, что она не уходит, я отпускаю ее руку. Аврора прочищает горло и отпивает чай, настороженно глядя на меня.

– Тебе сейчас помощь не нужна? Эмилия прогнала меня с танцплощадки.

– Почему?

Аврора выставляет ногу, показывая фиолетовый синяк на голени.

– Мне было скучно, потому что она помешана на контроле, и я попыталась перескочить через балетный станок, который стоял в сторонке.

У меня вырывается такой громкий смешок, что я даже не понимаю, что это мой, пока Аврора тоже не начинает хохотать. Я провожу рукой по лицу, успокаиваясь.

– Если разрешу помогать, ты будешь стараться?

– Если меня правильно мотивировать.

Я чувствую, что дальше спрашивать не следует, но не могу сдержаться. Словно мотылек, а Аврора – самое яркое пламя.

– Какой мотивации тебе хватит?

Она прикусывает губу, притворяясь, что думает, а в моем мозгу вспыхивают самые разные сценарии.

– Если ты сочтешь, что я стараюсь.

Я чувствую, что сейчас сгорю.

– Тогда ладно, бери кисть.

* * *

Ноги Авроры на моих плечах. Снова.

На этот раз она залезла мне на плечи, чтобы покрасить верхнюю