Когда горит огонь - Ханна Грейс
Эмилия придвигается ко мне и тоже становится в тени Расса.
– О, и правда.
– Аврора, почему ты говоришь, что мы должны готовиться? К чему именно?
– Разве Ксандер не рассказывал тебе про шоу талантов? Все должны показать какой-нибудь номер, в том числе вожатые. Скорее всего, об этом объявят в воскресенье. – Так обычно бывало, когда я здесь отдыхала.
Никогда не видела его таким подавленным, а ведь я целую неделю наблюдала, как тяжело ему дается в обязательном порядке рассказывать о себе. Он сжимает челюсти и прикусывает изнутри щеку, а я стараюсь сосредоточиться на его озабоченном виде, в то время как воображение рисует, как он танцует на сцене.
– Тебя что, тошнит? – спрашивает Эмилия, отходя от нас на шаг.
– У меня нет талантов, – угрюмо отвечает Расс.
Я хочу сказать, что это неправда, и я лично убедилась, что он может делать ртом, но это не поспособствует нашей зарождающейся дружбе.
– Уверена, что есть, – возражаю я. – Что насчет хоккея?
– Не могу же я играть в хоккей на шоу талантов. А нельзя ли подбадривать вас из зала? Для всех будет лучше, если я не стану участвовать.
– Нет, ты должен. Я люблю шоу талантов. Все лето его жду. И дети тоже.
Расс вздыхает, запрокинув голову к небу, а потом снова поворачивается ко мне.
– Это в самом деле важно для тебя?
Я киваю.
– В детстве я училась дома, потому что из-за папиной работы мы все время были в разъездах. Поэтому не участвовала в школьных спектаклях и шоу талантов. Единственная возможность была только здесь, и благодаря ей я не чувствовала себя такой одинокой.
– Хорошо. Я приму участие.
– Обещаешь? – Я вытягиваю мизинец. – Тебе придется ходить на все репетиции.
Он цепляет мой мизинец своим.
– Обещаю.
– То, что проделала Аврора, называется неприкрытым эмоциональным шантажом, и ты на него попался, Расс, – говорит Эмилия. – Ты думал о возможности продемонстрировать хоккей с помощью современного танца?
– Ты ведь вратарь? – спрашиваю я, и Расс удивленно кивает. – Я буду кидать в тебя предметы, а ты будешь отбивать. Вот и талант нашелся.
Он проводит рукой по волосам, потом по затылку, вцепившись в кожу, чтобы ослабить напряжение.
– Почему мне кажется, что ты просто хочешь чего-нибудь в меня пошвырять?
– Ты так хорошо ее знаешь, – шутит Эмилия и поворачивается к нам спиной, чтобы посмотреть на танцующих детей.
Расс улыбается, и ямочки на его щеках сбивают меня с мысли.
– Может, это и есть мой талант, – наконец говорит он.
– Не нервничай, – тихо говорю я, чтобы только он мог услышать. – Обещаешь?
– Обещаю.
* * *
Через неделю все обустроились, жизнь в лагере бьет ключом. Список желающих посещать футбольную секцию почти заполнен, и меня переполняет воодушевление.
Утренние мероприятия для детей определены руководством, зато после обеда и тихого часа они могут по собственному выбору записываться на занятия к разным вожатым.
Единственное, что у меня хорошо получается, – это влипать в неприятности, но Дженна сказала, что такой вариант отметается. Я подумала было присоединиться к Эмилии и предложить танцы, но подруга сразу потребовала убрать мое нескоординированное тело из ее студии. Тогда я решила организовать обучение футболу[11], потому что тут трудно что-то испортить. Не просто трудно, практически невозможно, ведь я все детство провела в окружении англичан. Просто нужно действовать уверенно, и тогда дети подумают, что я правда хорошо разбираюсь в футболе.
Мой почти заполненный список на самом деле ничего не значит, но внимание к именно моему факультативу вызывает у меня энтузиазм. И дело не столько во мне, а в том, что дети хотят играть в футбол, но все равно немножко и во мне. Я очень рада, что нравлюсь им настолько, чтобы они захотели провести со мной время.
Даже если мне самой придется учиться по ходу дела.
Расс подходит, когда я раскладываю на траве цветные маркеры.
– Помощь не нужна?
– У тебя выходной.
Хладнокровие и спокойствие. Не позволяй себе отвлекаться на его симпатичную мордашку.
– И я отдыхаю в свой выходной. – Он приподнимает уголки губ, и появляются ямочки. – Мне хочется научиться играть в футбол.
Он берет горсть маркеров и, подражая мне, раскладывает их на земле, чтобы дети могли вести между ними мяч. «Хладнокровие и спокойствие», – мысленно повторяю я. Расс укладывает лестницу рядом с теми, которые уже положила я. Я стараюсь заполнить молчание болтовней, потому что Расс – парень молчаливый. Я боюсь, что надоем ему, но каждая секунда тишины кажется упущенной возможностью хоть немного раскрыть его.
Кроме того, когда он рядом, я могу ляпнуть что угодно.
Говорить мне, в общем-то, нечего, поэтому решаю поддерживать светскую беседу, хотя, по мнению многих, это хуже бессвязной болтовни.
– Где твоя любовь?
– Спит в домике. В лагере для нее слишком жарко, а там довольно прохладно.
Я так резко поворачиваю голову, что шея хрустит.
– Погоди, чего?
Расс прекращает делать разметку, и какое-то мгновение мы просто смотрим друг на друга. Он пытается понять, почему я озадачена, а я силюсь сообразить, правильно ли его поняла. Глупо делать поспешные выводы, но я никогда не могла похвастаться уравновешенностью.
Расс подходит ко мне вплотную, на его губах появляется прежняя мягкая улыбка.
– Рори, я говорил о Рыбке. А ты о Ксандере?
Вот видите? Какой полезный опыт.
– Да, я думала… Старалась не… Да, я говорила о Ксандере.
Он сдерживает смех, и я это ценю, потому что стараюсь не думать о том, где здесь лучше спрятаться. За годы посещений лагеря я нашла кучу укромных мест, где он меня никогда не найдет. Можно было бы мирно жить с животными, как Белоснежка.
– Ксандер решил вздремнуть с собаками. Я не менял ориентацию и не начинал средь бела дня трахать случайных женщин, с которыми работаю.
То, как он произносит «трахать случайных женщин», вызывает во мне странные эмоции. Из его уст это звучит как-то чуждо.
– Мне казалось, ты готов послать правила ко всем чертям. Тяжело все время быть примерным.
Правда, теперь, когда я стараюсь, это вовсе не так уж тяжело. Достаточно было напиться и услышать, как сильно Расс боится потерять эту работу, чтобы понять: мне нужно придерживаться обязательств, которые я взяла на себя, приехав сюда.
Бесконечный круг самобичевания не идет мне на пользу, и не за этим я вернулась в «Медовые акры». Я не позволяю себе делать из мухи слона.
– До этого я еще не дошел, но ты первой узнаешь, если мне захочется ввязаться в неприятности.
Он со
