Фонарики желаний - Глория Чао
Джейни теряет уверенность.
– Потому что ты не знал, что я чувствую?
Джесси вздыхает.
– Ты живёшь в мире фантазий, где Тот Самый Единственный всё время был у тебя под носом – в виде друга, на которого нужно просто посмотреть немного иначе.
– Не смей насмехаться над моей любовью к романтическим комедиям!
Они обмениваются всё более колкими репликами, лишь усугубляя ссору. Я не хочу видеть, чем всё закончится, но должна. Я смотрю дальше и вижу: Джейни говорит, ты ведь нажал зелёную кнопку, но тут Джесси наносит последний удар: обвиняет её в том, что она им манипулировала, использовала свои знания о нём, чтобы получить несправедливое преимущество.
Под финальные титры их отношения разваливаются навсегда.
На фоне слышны последние слова Джесси, полные боли и гнева:
– Зачем ты это сделала? Зачем разрушила нашу дружбу?
Экран темнеет, и, увидев отражение своего потрясённого лица, я невольно подпрыгиваю.
Я поспешно – так, будто от этого зависит моя жизнь, – ищу их в «Гугле». И действительно, их дружба на этом закончилась. Джейни жалеет, что пошла на шоу, а у Джесси новая девушка, которой он хвастается во всех соцсетях.
Я захлопываю крышку ноутбука. С одной стороны, мне хочется всё это развидеть, но с другой – я благодарна за информацию. Моя дружба с Каем важнее, чем что-либо ещё. Я уже видела другую сторону. Жила на ней.
В первые несколько недель после инцидента с бабл-чаем я не могла думать ни о чём, кроме своего конфуза. Но потом, когда я начала осознавать, что мы действительно отдалились друг от друга, было такое чувство, словно я никак не могу отдышаться. А в праздник Цинмин (День поминовения усопших в Китае), когда я впервые пришла на бабушкину могилу после её смерти, да ещё и без Кая… я вообще не могла дышать. Я безмолвно плакала, пытаясь сдерживаться, подражая отцу – он никому не давал знать о своём горе. Но для меня это было слишком. Меня полностью поглотило то чувство, когда хватаешь ртом воздух после того, как долго и горько плакал. Оно раздавило меня – так же, как на похоронах бабушки, но там мою боль разделял Кай. Поддерживал меня, когда я была готова сдаться.
В эти несколько месяцев без него я… словно утратила часть себя. Это было так больно, что я не хочу и не могу рисковать потерять его снова. К тому же Кай – это не только моя «система поддержки», он ещё и живая, дышащая, любящая связь с Найнай. Если я потеряю его, то потеряю и её – в ещё большей степени, чем раньше.
Я вспоминаю вечер Летнего фестиваля фонариков, когда отпустила свой фонарик и загадала тайное желание, которое слишком боялась записать. «Я не хочу больше быть одинокой», – сказала я себе. К такому нельзя возвращаться.
Мне плевать на «мы», на то, что я чувствую, на то, что думает Стефани. Я не могу потерять Кая. Ни в коем случае.
15. Хобби
Лия́
На следующий день после посещения Корта – и, что важнее, после истории Джейни и Джесси – Кай, конечно же, замечает, что я веду себя странно (и это правда, я реально странная). Я говорю ему, что у меня просто стресс из-за планирования фестиваля Циси, и это даже не ложь. И дело не только в том, что я собиралась воплотить столько безумных идей! Мероприятие должно иметь сокрушительный успех, потому что у нас осталось меньше двух месяцев, чтобы оплатить задолженность по аренде. Иначе ВЫСЕЛЕНИЕ. Эта угроза заставляла меня выкладываться на полную, даже несмотря на усталость.
После того как мне удаётся убедить Кая, он продолжает писать мне и загадывать шарады как ни в чём не бывало, и вскоре я возвращаюсь к чувству, что мы хорошие друзья, как к тёплым объятиям, загнав слова Стефани куда подальше.
Неделя до фестиваля Циси – это сплошной поиск информации, алгоритмы действий, телефонные звонки, просьбы об услугах и просто жутчайшие объёмы работы. Я столько узнала о Циси, что у меня в голове не укладывается, почему мы не попытались расширить этот фестиваль раньше. Да и все остальные фестивали тоже.
Я больше не беспокоюсь о том, что испорчу бабушкино видение, потому что наконец-то понимаю слова Кая: я просто расширяю празднество, одновременно помогая спасти магазинчик и радуя общину. Найнай бы этим гордилась. В каком-то смысле кажется, что я до сих пор готовлюсь вместе с ней, потому что, разговаривая со стариками из общины и узнавая, что для них значит Циси, я чувствую, как во мне оживают драгоценные, уже подзабытые воспоминания о Найнай.
– Когда я была маленькой, – рассказывала бабушка Шуэ, – притча «Пастух и ткачиха» была моей любимой. Я брала мамину шаль и притворялась, что это волшебная шаль ткачихи, которая помогла ей взлететь на небеса! Ты же знаешь, что фестиваль Циси устраивают в их честь ещё со времён династии Хань? Хань! Они правили больше двух тысяч лет назад!
Найнай рассказывала мне эту притчу в детстве, ещё до того, как решила возродить празднование Циси. «Нюлан Чжинюй». В детстве для меня это были просто звуки, которые сопровождали известную историю, но теперь, повзрослев, я понимаю, что это не просто имена персонажей, а их личности: пастух и ткачиха. Это история о возлюбленных, разделённых звёздами[26] (буквально): фея влюбляется в человека, но они не могут быть вместе, потому что Юй-хуан Да-ди, Нефритовый владыка, правитель небес и отец феи, это запрещает. Версий притчи великое множество, но Найнай рассказывала мне её так: ткачиха в наказание превратилась в звезду на небе, а Нефритовый владыка из жалости превратил в звезду и пастуха, но изгнал их на разные берега небесной реки. В праздник Циси, раз в году, слетается стая сорок и образует мост, чтобы помочь двум возлюбленным встретиться на один день – тогда их звёзды сходятся. Дождь, который идёт в этот день, – это слёзы разлучённой пары, которые льются на землю с небес.
От этой притчи я плакала (и плакала, и плакала). Влюблённые, которые не могут быть вместе? Одна эта мысль разбивала мне сердце. Поэтому Найнай всегда пыталась сместить акценты и говорила, что это слёзы радости, а фестиваль Циси – это праздник любви. Я, впрочем, делала из этого только один вывод: Нефритовый владыка тот ещё гад, и его «жалость» не достойна никакой похвалы, потому что
