Медленный фокстрот - Александра Морозова
– Странно, что директор Дома культуры об этом не предупредила, – бубнил шахматист, разглядывая через огромные очки наши ноги. Лайма, с кем ты ходишь на свидания?..
– Ну, это уж вы между собой как-нибудь, – ответил я. – А сейчас, пожалуйста, на выход. Нам пора начинать. Иначе до утра не управимся.
Или мой обман кто-нибудь раскусит.
Я осторожно скользнул взглядом по сторонам.
Чисто.
Но стоит поторопиться.
– А ключи?.. – промямлил шахматист, показывая мне ключ с зеленой биркой.
– Давайте.
Я забрал у него ключ от кабинета – кину где-нибудь, как будто этот недотепа сам посеял, – и кивнул в сторону выхода.
– Всего доброго.
– Всего доброго, – как мне показалось, с подозрением отозвался шахматист.
И только он со своим веником скрылся за поворотом коридора, я рванул к лестнице на второй этаж.
Глава 18
Лайма
Стемнело, зажглись вечерние огоньки. Я уже выключила свет и, стоя у окна в пустом танцевальном классе, рассматривала живую и бодрую улицу.
Перед Новым годом оживление на улицах спадает лишь к самой ночи. Подумать только, все целый год ждут один-единственный вечер, надеются на него, верят в свои желания, стараются порадовать подарком своих близких. Один день в году.
Благодаря маминой истории я знала, что дорогих людей надо любить каждый день.
Благодаря своей – что в мечту тоже надо верить каждый день. А когда от нее ничего не остается, то нет никакого смысла загадывать желание.
Помню, как торопливо писала на бумажке слова «Золото на России», зажигала ее от свечки, а потом топила наполовину обожженную в бокале с напитком и пила, пока куранты не переставали бить.
На следующий год я написала на бумажке только одно слово: «Танцевать». А годом позже уже не писала ничего.
Я так задумалась, что не сразу заметила в отражении окна человека.
У двери, заслонив свет, сочившийся из коридора, стоял Даня. Куртка расстегнута, волосы взъерошены. Голубые глаза наблюдают за мной, словно под гипнозом. Он, как и я, о чем-то задумался, касаясь пальцами дверной рамы и словно не решаясь входить в класс.
– Привет, – немного неловко произнес он. – А тренировка уже закончилась?
– Да, – ответил я.
– Быстро вы… Я думал, ты будешь их гонять до самой ночи.
Я не собиралась никого гонять. И втроем где-то гулять тоже не хотела.
– Что ты тут делаешь? – спросила я. – Аня с тобой?
Мне было неловко оттого, что в магазине нас с Даней приняли за супругов. Поэтому, отказавшись от его предложения куда-нибудь сходить, я сразу написала Игорю и позвала его после занятий посидеть в кафе. У меня в любом случае должно быть алиби – вечером я занята.
– Нет, – ответил Даня и переступил порог.
Я отошла в угол, где на подставке стоял еще работавший ноутбук, на котором я включала музыку. По старой, не изжившей себя привычке, я была рада видеть Даню. Но уже ловила себя на других, куда более мрачных чувствах.
С Даней вместе в танцкласс вошли мои собственные тоска и одиночество. И только то, что Ани здесь нет, что я не увижу, как он обнимает ее, как наклоняется и шепчет всякую нежную чушь на ушко, как начинают тянуться в улыбке ее губы, немного расслабили меня. Словно крохотная пилюля обезболивающего при открытом переломе.
И от этого маленького послабления, подачки из жалости, мне захотелось сделать себе еще больнее.
– Что же ты ее оставил в такой вечер?
Даня шел в мою сторону, к окну, но не по прямой, а как бы описывая небольшой полукруг.
– В какой вечер?
Я пожала плечами.
– Прекрасная погода. Не холодно, ветра со снегом нет. Идеально для романтической прогулки. Или свидания на катке.
– Аня не стоит на коньках.
– Не стоит на коньках и не танцует? Но хоть ходить-то она умеет?
Даня, оказавшись рядом, слабо усмехнулся.
Я тут же поняла, как глупо выглядит моя несдержанность.
– Прости, – сказала я, отведя глаза. – Глупости какие-то говорю. Главное, что она хороший человек, а коньки, танцы – это все…
– Ага, – ответил Даня.
Я повернулась к стойке с ноутбуком, хотела закрыть и убрать в сумку, на которой до сих пор был приколот значок в виде лайма, но Даня остановил мою руку, уже коснувшуюся крышки.
– Погоди, – сказал он, что-то высматривая на экране. – Это же та самая песня, да?
– Какая? – переспросила я, хотя догадалась, о чем он.
– Can’t smile without you.
Даня коснулся пальцем тачпада, и из колонок зазвучала мелодия.
– Мы же под нее танцевали медленный фокстрот на России, – продолжал он. – Сколько лет назад это было…
– Шесть, – ответила я, хотя он тоже прекрасно знал, сколько. – Сейчас под эту музыку тренируются мои ученики. А я уже просто смотрю.
Даня какое-то время молчал, качая головой в такт, а потом спросил:
– Ты так и не танцевала с тех пор, как я уехал?
– Нет.
– А не хочешь попробовать?
Я замотала головой.
– Так не годится, – заявил Даня.
– Нет. Прошу тебя…
– Да брось! – он уже скидывал куртку. – Иди сюда, давай попробуем.
– Нет, Дань, это плохая идея.
– Почему? Вдруг за это время что-то изменилось?
– Да что могло измениться, если моя дурацкая нога немеет почти каждую ночь?
– Все равно. – Даня вернулся ко мне, схватил за руку и потянул в центр класса. – Давай же, потанцуй со мной. Хотя бы немного! Я так скучаю по этому.
– Я не хочу опять упасть на пол.
– Не упадешь! Я удержу. Ну, смелее!
– Дань…
– Лаймыш, ну ты чего? Раньше ты готова была сутками танцевать, а сейчас я не могу уговорить тебя на один-единственный танец.
– Потому что с тех пор кое-что в самом деле поменялось.
Даня глубоко вдохнул.
– Лайм, пожалуйста. Ради меня.
Поколебавшись, я все же вложила свою ладонь в его руку.
Даня улыбнулся и даже начал подпевать, ожидая такта, с которого можно начать.
И спустя мгновение мы уже кружились по залу.
Даня был такой же легкий, гибкий и ловкий, как во время нашего последнего танца. Он двигался так, словно жил этой музыкой, и стоило остановиться, как сердце перестало бы биться.
Мое тело помнило каждое движение, будто мы танцевали только вчера. Я пыталась не нагружать больную ногу, надеясь, что это поможет хоть ненадолго оттянуть неизбежное. Даст мне шанс немного насладиться этим скольжением.
Как же я скучала по нему! Как будто не ходила все это время. Как будто не дышала.
На мне был бежевый свитер и коричневая
