Кэш - Джессика Петерсон
Я всегда думала, что у нас впереди целая жизнь, чтобы всё исправить. Часть меня хотела, чтобы он знал, насколько сильно я была ранена его отсутствием после их развода, когда мне было шесть. И когда я подросла, я полностью от него закрылась. Думала, что когда стану достаточно взрослой, когда добьюсь успеха, когда перестану держать обиды, мы сможем уладить всё между нами.
Теперь этого шанса у меня больше не будет. И от этой мысли мне становится невыносимо больно.
Гуди раскладывает на столе несколько листов бумаги, выравнивая их в три аккуратных ряда.
— Прежде чем мы начнём, хочу сказать, что такие моменты могут вызывать сильные эмоции. Если вам понадобится перерыв, просто скажите, хорошо?
Я снимаю колпачок с фиолетового фломастера.
— Хорошо.
— Да, мэм, — Кэш выпрямляется и опирается локтями о стол.
— Тогда приступим, — Гуди бросает взгляд на бумаги. — Для удобства мы разделим имущество Гарретта Рэндалла Лака на две категории: финансовые активы и материальные. Ранчо Лаки включает в себя 1036 квадратных километров земли, 15 тысяч голов скота, 22 постройки, несколько единиц тяжёлой техники и нефтяную скважину, которая производит около 160 тысяч литров нефти в сутки. На момент подписания завещания на ранчо работало 50 человек…
Я слышу слабый шорох ткани. Посмотрев через стол, замечаю, что колено Кэша подрагивает. Он тоже нервничает.
Зачем он здесь? Надеется что-то получить от отца?
— …и, наконец, финансовая категория, включающая наличные средства и инвестиционный портфель. Гарретт распорядился передать их в траст…
Кэш поднимает глаза, и наши взгляды сталкиваются. Я наконец-то понимаю, что написано в его взгляде.
Озлобленность.
Что? Почему? Меня не было в этом городе двадцать лет. Что я вообще могла ему сделать?
— …всё это значит, — Гуди резко вдыхает, и Кэш переводит взгляд на неё, — что Гарретт в последний раз внёс изменения в своё завещание в апреле этого года. В этом дополнении он постановил, что ранчо Лаки и все его операции переходят его единственной живой родственнице — Мэри Элизабет Лак, по прозвищу Молли.
Громкий хлопок раздаётся, когда Кэш с силой опускает ладони на стол, заставляя меня вздрогнуть.
— При всём уважении, Гуди, это ошибка. Гарретт говорил, что ранчо достанется мне.
У меня закружилась голова. В груди словно сжалась чья-то крепкая рука.
— Простите, что?
— Гарретт обещал мне ранчо. — Кэш смотрит мне прямо в глаза. — И не раз.
Гуди хмурится.
— Боюсь, у нас нет этого в письменном виде.
Я в упор смотрю на Кэша.
— Ты бредишь?
— А ты? — парирует он. — Гуди, Гарретт говорил, что внесёт это в завещание. Весь Хартсвилл может подтвердить. Пэтси и Джон Би. Рабочие с ранчо. Салли, Таллула — все слышали, как он это говорил. Подумай сама. Я знаю ранчо Лаки лучше, чем кто-либо. Моя семья живёт в Хартсвилле уже несколько поколений…
— Он был моим отцом. — Пусть даже мы едва разговаривали последние десять лет. — Я его дочь. С чего ты вообще решил, что имеешь право на его имущество? Я тебя едва знаю.
Голубые глаза Кэша вспыхивают.
— Знала бы, если бы звонила или хотя бы раз приезжала на ранчо.
Чёрт. Этот человек.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — мой голос дрожит. — И, судя по всему, ты ничего не знаешь о моей семье. Ранчо принадлежит мне…
— Дай угадаю. Ты собираешься его продать.
— Это не твоё дело.
— Да ещё как моё. Я не позволю, чтобы наша ферма досталась какому-нибудь твоему дружку с деньгами, который не отличит корову от лошади. Ты даже не представляешь, сколько труда мы сюда вложили…
— Мне плевать. — Я сжимаю зубы. — Честно, мне меньше всего на свете интересно на тебя и на всю твою работу.
— Совсем не интересно.
— Что?
Он сверлит меня взглядом.
— Так правильно говорить.
— Да что с тобой не так?
— С чего начать? — Кэш подаётся вперёд.
— Так, хватит, — Гуди повышает голос. — Давайте попробуем вести себя цивилизованно, ладно? Гарретт не хотел бы, чтобы вы так спорили. Мы должны уважать его волю, как она изложена в завещании. Это закон.
— Я буду оспаривать это, — заявляет Кэш.
Я сжимаю губы.
— Хочу посмотреть, как у тебя это выйдет.
Гуди прочищает горло.
— Можно мне продолжить?
Глаза Кэша всё ещё прикованы к моим.
— Валяй.
— Денежные активы — наличные и инвестиционный портфель, которые были помещены в траст, — также переходят Молли.
Отец сколотил состояние ещё в девяностых, когда на дальнем участке земли нашли нефть. После развода мама получила часть этих денег и открыла агентство недвижимости в Далласе. Остальное отец вложил в ранчо и акции. Учитывая, что индекс Доу-Джонса с тех пор вырос в четыре раза… да, денег там очень много.
Кэш усмехается, но без веселья.
— Ну вот, Городская Девочка. Ты получила свои деньги. Оставь нам ранчо.
Я беру пример с него и молчу. Нет смысла отвечать на этот бред. Хотя… что он имел в виду, когда сказал нам?
— Однако, — Гуди кладёт ладонь на стол рядом с моей, — есть одно условие.
Я, наконец, отрываю взгляд от Кэша и смотрю на адвоката отца.
— Условие? Мне нужно достичь определённого возраста или что-то в этом роде, чтобы унаследовать поместье?
— В каком-то смысле, — Гуди медлит. — Это условие… скажем так, необычное. Твой отец требует, чтобы ты прожила на Счастливом ранчо полный календарный год, прежде чем получишь доступ к средствам из траста. Также он хочет, чтобы ты активно участвовала в повседневных делах в качестве главы Lucky Ranch Enterprises, Incorporated. Если ты это сделаешь, тебе будет выплачиваться щедрая ежемесячная выплата из траста за каждый месяц проживания в Хартсвилле.
Я смеюсь.
Запрокидываю голову и хохочу так сильно, что боюсь — если не рассмеюсь, то вырвет.
Гуди, должно быть, шутит. Не может быть, чтобы мой отец, человек тихий, рассудительный, решил заставить меня — свою дочь, которую он отправил сначала в пансион, а потом учиться в крупные города, прожить целый год в глуши, управляя скотоводческим хозяйством.
Но Гуди просто смотрит на меня и моргает. Спокойно, без тени шутки.
О, Господи. Она говорит серьёзно.
— Это не может быть правдой, — Кэш наклоняется вперёд, заглядывая в бумаги. — Это на него не похоже.
Ну, хотя бы в этом мы сходимся.
Гуди склоняет голову.
— Я сидела в этом самом кресле, когда Гарретт произнёс эти слова в апреле. Мы тогда и составили новое завещание.
Я моргаю, сдерживая слёзы, а в животе всё скручивается.
— Но зачем ему было заставлять меня жить на ранчо? Это вообще законно? Как можно меня
