Мисс Неугомонность - Галина Валентиновна Чередий
Вот укусил бы заразу!
– Ай! Ты что? Сдурел совсем?
– А что такое?
– Больно же!
– Брехня! Я даже не прикусил!
– Ты с ума сошел! Ты укусил меня за задницу?!
– И укушу еще раз, если продолжишь дергаться. Лежи смирно, пока не сгрузил в машину.
– Да я тебя сейчас!..
– Что?
– А вот что! – И она, зараза такая, задрала мою куртку и впилась зубами куда достала.
А мне как под колени кто врезал крепким таким, окованным железом носком сапога, да так, что встал у меня намертво. Чуть вместе с ней в снег не повалился, подминая под себя, и там сгори оно уже все. От ощущения ее зубов, столько раз дразнивших, пытавших, одаривающих болью и сладостью в моих снах-наваждениях, от мимолетного прикосновения губ, от влаги на коже, тут же оставившей холодный ожог на ветру, скрутило таким желанием, что я за малым не взвыл одуревшим от похоти котярой по весне. За что там умудрилась уцепится моя уже издохшая почти выдержка, не позволив мне сотворить нечто непотребное, хер его знает. Хотя как раз он и не знал – он дергался за молнией штанов, долбясь сквозь джинсу, и если бы обладал своим голосом, то все вокруг услышали бы его громогласное «Да-а-а-й!».
То, что я еще и доковылял чуть не враскорячку до машины, – чудо и подвиг с моей стороны. Господи, всю жизнь был неверующим засранцем, но дай мне сейчас сил не сотворить такого, за что потом прослыву реально дикарем и зверюгой неотесанной, ибо своих сил на это не осталось. Что же ты творишь, фурия рыжая? На что толкаешь?
– Ты молишься там, что ли?
– А как же! Столкнувшись с нечистью, так люди и поступают!
– Молитвы тебя уже не спасут, бу-га-га! – страшным голосом провыла гадкая суккубина.
А то я, бля, еще в этом сомневаюсь. Меня теперь спасет только твое внезапное исчезновение с моего радара. Может быть. Наверное. Не уверен.
Твою мать, где эти самые ворующие людей инопланетяне, о которых столько толкуют всякие психи в ток-шоу, когда они так нужны? Утащите к хренам эту кудлатую катастрофу. А лучше меня! И память сотрите. Месяца за два эдак последних.
Я не буду ее лапать за задницу! Вот не буду! Но, зараза, как же ее на место-то посадишь, если хоть чуть-чуть… самую малость…
– Ты охамел совсем? – заверещала Мари, но я уже плюхнул тело на сидение и захлопнул дверцу перед разъяренным лицом. И, стремительно обходя машину, стиснул кулаки, удерживая офигенное ощущение девичьей плоти, испытанное только что.
Я ведь ее трахну. Тут уже без вариантов. Или так, или совсем дураком стану. Это неизбежно случится – событие из разряда чертовых ураганов или извержения вулкана. Их не предотвратить и не остановить, размахивая на пути запрещающими плакатами.
Дорога пошла в гору, тяжеловатый дом на колесах натужно ворчал, но пер уверенно, а я, сжав зубы, пялился вперед, запрещая себе даже краем глаза коситься на сопящую недовольно спутницу.
Миль через десять движок неровно затарахтел, Пигги задергался, а меня тут же кинуло как в ледяную прорубь.
Я! Такой! Идиот!!!
– Что случилось? – встрепенулась Мари.
От предчувствия, как же она меня сейчас начнет рвать в лохмотья и, главное, будет со всех сторон права, у меня аж яйца втянулись внутрь, как на реально обжигающем холоде.
– Саваж, мы сломались? – еще тревожнее переспросила она, когда мотор затроил и стал глохнуть.
Не мы.
Башка моя сломалась.
С того момента, как ты, кошатина рыжая, мне дорогу перебежала в принципе и сегодня в частности. Как, вот КАК я мог забыть про горючее, а? Да со мной такого отродясь не бывало! Заботиться о технике и все предусмотреть – это же, то, что па Джек нам привил, на подкорку записал.
– Не сломались, – процедил я и решил уж разом класть голову на плаху: – Я забыл заправиться.
Ну, понесла-а-ась! Ожидая вопля рыжей баньши, я втянул голову в плечи, но в салоне царила тишина.
– Нужно связаться со спасателями, – вместо того чтобы орать на меня до крови из ушей, Мари достала свой телефон и начала в нем ковыряться.
– До утра вряд ли кто-то к нам приедет. Снегопад усилился, – я кивнул на почти сплошную белую стену в свете фар, все еще ежась от осознания собственной бестолковости.
Вот до чего доводят бабы эти! Если у тебя смесь гормонов и спермы вместо мозгов, то ты один сплошной ходячий косяк (или стояк, что без разницы), а не человек разумный. Хомо членомдумающий, бля. Давай, шевелись теперь, мужик, исправляй.
– Так, ты иди в жилую часть Пигги, – распорядился я, напяливая шапку. – Там есть газовая печка, можно делать чай и греться, и еще одеяла. Ложись, укройся…
– Ты куда это намылился?
А вот теперь у кого-то голосок-то прорезался.
– Возьму две канистры, вернусь на заправку…
– Ты сдурел? Десять миль в такую погоду?
– Наверняка будет попутка.
– Да неужели? Считаешь, тут какая-то повышенная концентрация ненормальных на квадратную милю площади и они так и катаются в снежный буран туда-сюда?
Нет, в данной конкретной машине запредельная концентрация тебя, отрава ты рыжая для моей совести и здравомыслия. Какого черта ты не выносишь мне мозг из-за того, что я тупая раззява? Я бы обвинил тебя в чем-нибудь в ответ, поругались, и хоть немного было бы легче перенести понимание, что мы заперты наедине.
– Мари, люди до Южного полюса доходили, а тут десять миль.
Обратно с двумя канистрами в клешнях будет то еще веселье, но опять же, лучше так, чем эти клешни полезут… куда не надо. А они полезут!
– Никуда ты не пойдешь!
– И кто мне запретит?
– Я.
– Ага, запрещай, – фыркнул, собираясь распахнуть дверь, но тут эта засранка схватилась за ручку на своей. – Ты чего удумала?
– Я иду с тобой.
– Да хрен ты угадала! И носа чтобы не высовывала!
– И кто это мне запрещает?
– Я!!
Ответом было такое же фырканье, каким наградил ее я. Еще и бровь свою огненную вздернула, будто подначивая меня. Ох нарвешься ты!
– Я здесь одна не останусь.
– И почему же?
– Потому что… э-э-эм-м-м-м… не хочу, чтобы меня спер йети.
Кто?!
– Да если какой-то мохнатый бедолага на тебя позарится, то и суток не проживет – самоубьется или обратно приволочет, еще и самородков золотых с твой вес подкинет, лишь бы назад забрали!
– Не сработает, – ухмыльнулась она, деловито застегивая свое кургузое пальтишко.
– Что не сработает?
– Не выйдет у тебя меня обидеть, чтобы
