Необратимость - Челли Сент-Клер
Я прерываю этот слащавый диалог несколькими медленными хлопками.
— Кажется, у них все в порядке. Мы должны оставить их наедине.
Ладно, слушать ее довольно увлекательно, и я, возможно, не против, чтобы она продолжала, хотя и не признаюсь в этом. Точно так же, как я никогда не скажу, что ее смех напоминает мне нежный перезвон ветряных колокольчиков в весенний день.
Я закрываю глаза.
Прижавшись ухом к стене, я едва улавливаю серию звуковых сигналов, предшествующих тихому щелчку моей двери. Она открывается, и прежде чем я успеваю сориентироваться, в мое пространство стремительно вторгается воплощение сатаны, облаченное в пурпурный атлас, с серебристыми волосами и чистым садистским злом на лице.
Из комнаты исчезает весь воздух.
Я мгновенно переключаюсь в защитный режим и прищуриваюсь на человека, который держит нас в плену.
— Ну, похоже, ты уже освоился. — Его голос оставляет маслянистую пленку везде, к чему прикасается. Угольный глаз буравит меня, словно черная дыра, бесчувственная пустота, а его ледяная противоположность хранит секреты, над которыми я не хочу долго размышлять.
— Мне жаль. — Я сосредоточен, каждый мускул напряжен. — Часы посещения закончились. Боюсь, мне придется попросить тебя уйти.
В том, как он наблюдает за мной, есть какая-то отстраненность. Не похоже на то самодовольное ликование, которое он демонстрировал во время нашего первого разговора. Как будто я чем-то его разозлил.
Может, он просто не любит утро.
— О, да ладно, сейчас время завтрака. — Улыбка на его лице обещает смерть, пока он вертит в руке висящие на поясе песочные часы.
Я повторяю его выражение лица.
— Мы закрыты.
— Я не задержусь надолго, просто принес тебе небольшой подарок. Твоя новая подруга сможет объяснить его значение. — Он небрежно указывает на стену, затем тянется в нагрудный карман пиджака и достает…
Вот черт.
Еще одни маленькие песочные часы лежат у него на ладони, словно приз. Они всего несколько дюймов в высоту, но я не забыл разговор с Эверли о бывших обитателях этой комнаты.
Когда их время истекает, они получают песочные часы.
Мое сердце колотится от прилива адреналина. Я целыми днями строю планы грандиозного побега, но иногда забываю, что моя жизнь так же хрупка, как и любая другая.
Я изображаю на лице скуку, будь я проклят, если позволю ему увидеть, как я ломаюсь.
— Это мило.
— Тебя трудно вывести из себя, не так ли? — Его губы растягиваются в мрачной улыбке. — А может, ты просто хорошо обучен?
Мои мысли замирают. Хорошо обучен?
Улыбка становится зловещей.
— Увы, хотя мне больше всего на свете хочется начать обратный отсчет, твой покупатель задерживается.
Вздыхая с притворным разочарованием, я делаю вид, что размышляю над его дилеммой.
— Что ж, полагаю, ты можешь считать это неявкой и просто отпустишь меня. Я никому не скажу, конечно. И уж точно не вернусь и не убью тебя тупым предметом. Или острым. — Я поднимаю ногу и, не обращая внимания на боль, покачиваю ею так, что цепь бьется об пол. — А теперь, если ты не против, сними с меня цепь, и я пойду.
— Ты и вправду решил стать занозой в моей безупречно одетой заднице, да? — Его губы оскаливаются, обнажая зубы, и я не совсем понимаю, улыбается он или готовится откусить мне голову. — Честно говоря, я бы предпочел покончить с этим и избавиться от тебя прямо сейчас. Я даже взял на себя труд подобрать для моего клиента альтернативных кандидатов. Но, как выяснилось, он в восторге от твоего резюме и не согласен на замену.
— Ну разве я не должен чувствовать себя особенным?
— Не сомневаюсь. — Держа песочные часы двумя пальцами, он с вожделением смотрит на них. — К сожалению, как бы ты ни был мне неприятен, мне предложили слишком заманчивую цену, чтобы я отказался.
Переступив невидимую черту, которая удерживает его вне досягаемости, он вытягивает руку, как фокусник, исполняющий трюк с исчезновением. Песочные часы падают на плитку и катятся.
Мои мышцы напрягаются, готовясь броситься, схватить, разобрать и использовать их в своих целях.
Но они недостаточно близко. Не совсем.
Его нога резко опускается, разбивая песочные часы вдребезги. У меня возникает четкое ощущение, что он представляет, как сделает то же самое с моей головой.
— Сообщение получено, хуесос. — Мой тон остается спокойным. — Я знаю, на что ты способен.
Его плечи выпрямляются.
— В том-то и дело, друг мой… Ты даже не представляешь. — С высокомерием человека, который не любит, когда его недооценивают, он делает шаг вперед.
Мое тело напрягается.
— Я уверен, потому что если бы ты знал… — Под подошвой его ботинка хрустит битое стекло, его гнев достигает точки кипения.
Ну же… еще чуть ближе.
Его лицо искажается.
— У тебя хватило бы ума продемонстрировать…
Хруст.
— Немного…
Хруст.
— УВАЖЕНИЯ.
Это слово вырывается из него, эхом разносясь по комнате. Я почти уверен, что в любой момент меня настигнет адское пламя.
Я ткнул змею, но, возможно, разбудил нечто гораздо худшее.
Если бы он был ближе, я мог бы дернуть его за невидимую черту и свернуть ему шею. Но он знает. Каждое его движение просчитано до дюйма.
— Вот видишь, мой дорогой, беспомощный человек. — Его тон отчасти напоминает воспитателя детского сада, и в то же время легкомысленный. — У тебя нет здесь никакой власти.
Я опускаю глаза на плитку, где на свету поблескивают осколки стекла, дразня меня. Крошечные, хрупкие на вид осколки. Сколько сего я мог бы сделать всего с одним из них…
Сцепив пальцы, он медленно двигается по невидимой границе.
— Я знаю, ты считаешь себя умнее, думаешь, что можешь изображать беспечное отношение и подначивать меня, пока я не совершу ошибку.
Смотри на меня, засранец.
Он усмехается.
— Но в этом плане есть изъян.
Приподняв брови, я жду, когда он просветит меня.
— Я не совершаю ошибок.
— Впечатляет, — холодно отвечаю я.
— Видишь ли, мне кажется, ты недооцениваешь масштабы моих возможностей. — Поворачивая ногу, он растирает стекло в порошок подошвой своих дорогих туфель. — Я могу, например, выкрасть влиятельного адвоката из его пентхауса просто потому, что его редкая группа крови совпадает с группой крови стареющего миллиардера, которому нужны его органы.
Вспоминая дела о пропавших людях, я понимаю, кого именно он имеет в виду. Я сжимаю челюсти.
Я так и знал.
— Или я могу заполучить сногсшибательную будущую звезду и использовать ее для создания прекрасных детей тех, кто готов заплатить за правильную генетику.
Из-за стены не доносится ни звука — конечно, не доносится, — но она там, слушает.
— Она должна быть благодарна, знаешь ли. — Он злобно ухмыляется
