Необратимость - Челли Сент-Клер

Челли Сент-Клер, Дженнифер Хартманн

Необратимость

ЧАСТЬ 1

ПРОЛОГ

Машина рычит, как голодный тираннозавр, сотрясая землю. Пока сверху сыплется грязь и мусор, я прячусь под своей единственной защитой — колючим одеялом и худи, достаточно большим, чтобы вместить крупного взрослого.

Я пытаюсь быть храбрым, но я хочу домой.

— Все еще со мной, Эйден?

Луч света следует за голосом мужчины, когда он высовывается из кабины крана, возвышающегося надо мной.

Я машу фонариком в ответ, в горле так пересохло, что больно говорить. У меня возникает искушение попросить еще одну бутылку воды, но я уже выпил последнюю из пакета, который спустили спасатели, и теперь мне очень хочется в туалет.

— Хорошо. Потерпи еще немного, малыш. Как только мы здесь все стабилизируем, я вытащу тебя.

Я уже забыл, как его зовут. Может быть, Дрю? Вчера я мог бы сказать ему, что мне уже почти тринадцать и я не ребенок. Но сейчас я просто хочу забраться в родительскую кровать вместе с моим псом Барни, съесть мамин куриный суп и поплакать. Меня даже не расстроит, если этот мальчишка Карсон с соседней улицы назовет меня ребенком, пусть он сам полночи просидит в темной дыре.

От фонарика Дрю у меня перед глазами пляшут зайчики.

— Они собираются аккуратно опустить меня вниз, чтобы я не касался стен. Потом мы наденем на тебя эти ремни и вытащим оттуда.

Откуда-то сверху я слышу пронзительный плач Кейли, которая говорит, что предупреждала, что я попаду в неприятности, если заберусь сюда. Я знаю, что она тоже напугана. Нас предупреждали, чтобы мы держались подальше от задней части участка, где раньше стоял старый дом, пока он не обвалился от старости, и не приехала бригада по сносу.

На этот раз моя младшая сестра оказалась права.

— Ты такой храбрый, милый, — кричит мама, а папа обещает, что я смогу не ходить в школу остаток недели и проводить время с ним на работе, если захочу.

Я цепляюсь за это так же крепко, как за деревянную шкатулку, покрытую грязью, которую я нашел в нескольких футах от себя, торчащей из груды битого бетона. Может быть, папа разрешит мне воспользоваться его инструментами, чтобы почистить ее.

Теперь, когда пыль рассеялась, я сбрасываю одеяло и опускаю ее на колени, чтобы откусить от батончика гранолы. Снимая обертку, я замечаю, как дрожат от холода мои пальцы.

Несколько часов назад я даже не надеялся, что кто-то найдет меня здесь.

Я думал об этом месте с тех пор, как однажды вечером услышал, как мама и папа шептались за кухонным столом, когда я уже должен был быть в постели. Из поколения в поколение передавались слухи о моих прапрабабушке и прапрадедушке, которые жили здесь изначально. Когда я умолял их рассказать мне побольше, они сказали, что это всего лишь истории и мне не следует совать туда свой нос.

Это было давно, но я никогда не забывал об этом. Сегодня рано утром я решил исследовать это место, надеясь найти что-нибудь интересное. Какие-нибудь человеческие кости, может быть, даже череп. Что угодно может стать подсказкой из прошлого.

Папа мог бы разрешить мне помогать в его криминалистической лаборатории, если бы я нашел что-то подобное.

Но тут земля ушла из-под ног…

Я думал, что умру. Я действительно думал, что…

Что-то движется впереди, и я направляю луч фонарика на зияющий проем. Но там ничего нет. Только темнота и грязь.

Теперь я действительно рад, что не нашел череп.

Прижавшись к стене так близко, как только могу, я оглядываюсь по сторонам. Никаких трупов. Никаких призраков.

БАХ.

Мое сердце бьется, как крылья пойманной птицы. Я сжимаюсь в комок и вцепляюсь в шкатулку.

Никаких призраков, никаких призраков, никаких призраков.

— Эй, малыш. — Движение надо мной. Скрежет, лязг. Дрю. — Как ты смотришь на то, чтобы выбраться отсюда?

— Правда? — вскочив на ноги, я смотрю на луч света, как будто он исходит с небес, а этот человек — мой ангел-хранитель.

— Отойди, я спускаюсь.

Он делает это так медленно, что я боюсь, что не смогу удержать свой мочевой пузырь достаточно долго, чтобы добраться до верха. Но потом он оказывается здесь, передо мной, его ноги твердо стоят на земле. Если бы я не боялся, что деревянная шкатулка в моих руках рассыплется от резких движений, я бы бросился к нему на шею.

— Приятно наконец-то увидеть тебя поближе, Эйден. Твоя семья мне много о тебе рассказывала. Я буду очень рад вернуть тебя им.

— Да. Спасибо, сэр. Я… — В голове пусто. Я киваю и дрожу, глаза плохо видят от навернувшихся слез, и я не могу придумать, что еще сказать. — Спасибо.

— Как рука? — Он показывает на запястье, на которое я приземлился, когда падал, но я испытываю слишком большое облегчение, чтобы беспокоиться об этом сейчас.

— Жить буду. — Я пожимаю плечами. Несмотря на синяки, я знаю, что мне повезло.

— Ты храбрый парень, это точно. Мы вызвали медиков, которые осмотрят тебя, и если все в порядке, ты очень скоро будешь дома. Уверен, тебе не терпится обнять свою маму.

— Да, сэр. — И папу тоже. Я даже обниму Кейли. Если бы она не шпионила и не увидела, куда я направляюсь, я мог бы погибнуть здесь.

Он водит фонарем по дуге. Вверх, вниз и по сторонам.

— Итак, мне сказали, что это был подвал. — Он светит прямо в пустоту, но свет растворяется в темноте всего через несколько футов. — Довольно дерьмово они его засыпали. Прости за мой французский.

Я наблюдаю, как он бросает любопытный взгляд на шкатулку, зажатую в моей здоровой руке.

— Что у тебя там?

Не знаю почему, но я отстраняюсь, когда он тянется к ней.

— Просто шкатулка. Она старая. Я собираюсь отдать ее отцу, чтобы он почистил, и мы могли безопасно ее открыть.

— А, хорошая идея. Я разговаривал с твоим отцом. У него классная работа. Я слышал, ты хочешь когда-нибудь пойти по его стопам?

Я киваю. Это все, чем я когда-либо хотел заниматься.

— Ну тогда, может, мы наденем на тебя эти ремни и вернем семье, а? — Он протягивает руку. — Я буду держать твое сокровище, пока мы не выберемся.

Его рука замирает,