Бывший папа. Любовь не лечится - Вероника Лесневская
- Дорогой мой, я звонила тебе на работу и мне сообщили, что ты уехал, - продолжает тарахтеть гостья в унисон со стуком каблуков. – Так как дверь открыта, значит, ты дома. Как тебе мой дедуктивный метод? Я захватила твое любимое вино. Разговор есть... Назар!
Молчу, вслушиваясь в интонации. От цунами ревности, которое охватило меня в первые секунды, остается лишь слабый сквозняк. Я догадываюсь, кто может так бесцеремонно явиться к Назару. В любое время дня и ночи. Потому что они очень близки.
- Ой, - спотыкается об обувь, судя по шуму. – Ты не один? – переходит на шепот, в котором я четко улавливаю нотки удивления и вины.
Шаги приближаются, обрываются по ту сторону от дивана, за которым я скрылась, как за баррикадами. Осознаю, что прятаться глупо, по-детски и бессмысленно.
- Вика? – осторожно отзываюсь, поднимая голову и вытягивая шею.
Оставив Назарку в люльке, выезжаю из своего импровизированного убежища. Впиваюсь одеревеневшими пальцами в колеса, когда вижу сестру Богданова. Значит, не ошиблась.
- Надя? – ошеломленно сипит она и бледнеет, будто призрака увидела.
Недоуменный взгляд ползет вниз, упирается в инвалидное кресло. Глаза округляются и поблескивают от навернувшихся слез. Из дрогнувшей руки выскальзывает бутылка. С грохотом падает на пол и разбивается, залив паркет красным каберне, как кровью. Звон стекла разносится по помещению, эхом отражаясь от стен.
- Надя, ты? Что с тобой случилось, Надюша? – чуть не плачет Вика, не оправившись от шока.
Она явно не ожидала меня здесь увидеть, еще и в таком состоянии – парализованную и прикованную к коляске.
Ее глаза становятся еще шире, когда на всю гостиную раздается возмущенный детский плач.
Глава 16
Назар
Таблетки высыпаются из ладони, когда я слышу крик ребенка. И без того ноющее сердце рвется на куски. Бросив и лекарство, и колыбель, слетаю вниз по лестнице, как обезумевший бешеный зверь.
- Надя?
Ищу тревожным взглядом жену и сына, а натыкаюсь на опешившую сестру. Раскрыв рот, но не в силах выдавить из себя ни слова, она мечется от Нади к плачущему ребенку – и обратно. Выдохнув, наклоняется к Назарке, возится с ним, вспоминая навыки педиатра.
- Вика, а ты что здесь делаешь? Какого... – пытаюсь перевести дух после короткого, но мощного по силе стресса. Я не перенесу, если с моими родными что-нибудь случится. И так натерпелись, хватит.
- Да вот, в гости заехала, - бубнит, не оборачиваясь. – С вином... а тут такой сюрприз.
Замечаю бордовую лужу на полу за диваном – и мне опять становится хреново.
– Надя, ты в порядке?
Обращаю внимание на жену, которая разворачивает свою коляску боком, тянется к сыну, чтобы взять его на руки, успокоить. Однако Вика со знанием дела сама переодевает малыша.
- Да, все нормально, - растерянно лепечет Надя, с опаской поглядывая на мою сестру. – Назарка испугался громких звуков, вот и проснулся. Привыкай, он плачет по любому поводу. С характером парень, - тепло улыбается, невольно заряжая и меня своим светом.
- Назар Назарович, значит? – хмыкает Вика. – Это ведь мой племянник, да? – обиженно покосившись на меня, будто я скрыл от нее важную информацию, переводит взгляд на напрягшуюся Надю. Мы как два проштрафившихся школьника в кабинете директора. – Можете не отвечать. Мне и так все понятно. Вы опять сошлись?
В посветлевших глазах мелькает надежда, а губы слегка изгибаются в улыбке, которая мгновенно испаряется после хлесткой фразы моей бывшей:
- Назар – мой врач.
Обозначила статус наших отношений. Кратко и метко, как клеймо.
Следом и Вика припечатывает меня укоризненным взглядом, чуть заметно качает головой, словно я один во всем виноват, и возвращается к племяннику.
- Надюш, грудное вскармливание? – уточняет как ни в чем не бывало, рассматривая животик притихшего малыша. Водит по нему подушечками пальцев, а Назарка агукает ей, словно жалуется.
- Смешанное. А что? – хмурится Надя, переключаясь на сына. Всецело концентрируется на нем, и я пользуюсь временной передышкой, чтобы незаметно приложить ладонь к груди и надавить. Легче не становится. Боль отдает в левое плечо. Черт!
- Посмотри, у него сыпь вот тут, - сестра выпрямляется, чтобы не заслонять свет. – Похоже на аллергию. Или ты что-то в питании нарушила, или смесь не подходит. Я распишу тебе диету и…
Пока Вика, включив врача, воодушевленно дает рекомендации, я обхожу диван и облокачиваюсь на его спинку, свесив кисти и устало уронив голову. Задыхаюсь, мать вашу! Не вовремя! Всегда накатывает не вовремя…
- Назар? – нежный голос жены пробивается сквозь вакуум. Руки касается мягкое тепло.
Приоткрыв глаза, встречаюсь с ее испуганным взглядом. Корпусом подавшись ко мне и вытянув руку, Надя сжимает мою похолодевшую ладонь, ласково поглаживает тыльную сторону. Сплетает наши пальцы и опять зовет меня по имени, взволнованно и чувственно. Ради одного этого мгновения я сдохнуть готов. В ее, казалось бы, ничего не значащем жесте столько заботы, столько трепета, столько… нас прежних, что боль за грудиной на секунду притупляется.
- Опять прихватило? – мигом оказывается рядом сестра, которая в курсе моего состояния. – Сядь. Аптечка наверху?
- Нет, - лгу сквозь хриплый кашель. – Ничего не надо, - спорю, но все-таки сажусь на диван рядом с сыном. Оказываюсь напротив Нади, выжимаю из себя слабую улыбку, а она сводит брови к переносице.
- Что с тобой? – настаивает. Меня всегда заводило ее упрямство – и нынешняя ситуация не исключение.
Усмехаюсь, молча любуясь самой красивой женщиной на этом гребаном свете. Убеждаюсь, что никакие куклы, подбираемые отцом, даже в подметки ей не годятся. Единственная такая, бездарно потерянная мной.
- Сердце, - отвечает Вика вместо меня. – От обследования Назар отказывается. Ждет приступа, видимо. А ведь сам врач и работает в медицинской среде! Сапожник без сапог.
- Викуль, не нагнетай, - осекаю ее, заметив, как побледнела Надя.
- Может, хоть ты на него повлияешь, - фырчит сестра и, прокрутившись на каблуках, взметается вверх по лестнице, по-хозяйски хлопает дверью моей комнаты.
Опускаю глаза на сына, лишь бы спрятаться от сканирующего взгляда жены, накрываю ладонью маленький животик. Назарка взмахивает ручками, бьет меня кулачком по костяшкам, а
