Пицца с мандаринами - Е. Цхао
– Присаживайся, – указала Женя на диван.
Лианг сел и стал осматриваться. Комната показалась ему больше, чем у Жени, и гораздо светлее. Лианг подумал, что всему виной та надстройка с кроватью. Здесь он наконец осознал, насколько высокие потолки увеличивают и возвеличивают пространство. Куцым его не делали даже темные шкафы с такими же темными книгами, под которые отводилось две стены. Огромное окно сейчас было закрыто плотными бирюзовыми портьерами с кистями и мелким цветочным узором. Кресла под покрывалами в тон портьерам. Диван укрыт пледом крупной вязки и множеством подушечек с вышивкой гладью. Много цветов. Лианг словно сидел то ли на полянке, то ли на рассыпанном гербарии. Между книжными шкафами ютился небольшой трехногий столик родом из семидесятых. На нем, видимо, из того же времени, стоял пузатый телевизор, завешенный вязаной салфеткой. В центре располагался широкий стол, явно специально подвинутый к дивану. Скатерть также старательно украшена цветочной вышивкой по краям и дорожкой в центре. Среди цветов стояли три маленьких салатника, сахарница, масленка, корзиночка для хлеба, салфетница и керамический горшочек, закрытый крышкой. Женя слегка раздвинула салатники и разместила на столе блюда с пиццей. Довольно улыбнулась и поставила перед Лиангом тарелку.
– Это комната твоей соседки? – спросил он.
– Ага.
– Где она? Мне неловко.
– Разговаривает по телефону в спальне, – Женя указала в сторону неприметной ширмы. – Там загородка. Это когда-то был большой зал, потом, после революции, родители Марии Николаевны сюда въехали. У них было трое детей. Здесь соорудили общую комнату и детскую. А там отгородили родительскую спальню.
– Понимаю.
Лианг продолжил осматриваться. Теперь он видел, что на стене позади него висит множество старых фото в рамках. Он пробежался по семейным изображениям, заметив, что задумчивые девушки и парни, семейные пары, бабушки и дети перемежаются с людьми в военной форме. На последнем портрете на Лианга смотрел улыбающийся усатый мужчина с распахнутым воротом кителя в явно жарком климате.
– Это ее сын, – заметила интерес Лианга Женя. – Я тебе говорила.
– Да, я помню, – кивнул Лианг.
Из второй комнаты вышла довольная Мария Николаевна.
– Ох! Mes chers amis![10] Простите, я оставила вас здесь скучать. Женечка, что же ты! Давай же скорее включай эту старую шарманку. Нужно покормить нашего гостя, проводить старый год и испить шампанского.
– Вам шампанского нельзя, – улыбаясь, напомнила Женя, включая телевизор.
Комната заполнилась голосами ведущих новогоднего шоу, Женя выудила из-за телевизора бутылку шампанского и три бокала.
– Я вам морс сделала. А шампанское розовое купила.
– Все-то продумала, – Мария Николаевна села на край дивана. – Ну хорошо. Женечка садись тоже. Давайте поужинаем, потом будем гулять.
– Мы пойдем гулять? – растерянно переспросил Лианг.
– Не в смысле ходить, – пояснила Женя. – Имеется в виду «зажигать, веселиться».
– А, – Лианг смотрел, как Женя положила ему в тарелку кусок пиццы с пеперони. – А что это?
– Салаты, – ответила Женя, накладывая себе нечто похожее скорее на торт, чем на салат. – Селедка под шубой. Когда-то давно мы с тобой его обсуждали. Ты сказал, что не любишь рыбу.
– Я хочу попробовать.
– Ну окей, – Женя пододвинула пиццу и положила ему немного. – Приятного аппетита. Хлеб бери. Ржаной. Ты пробовал ржаной хлеб?
– Нет. Не успел. Я пробовал хинкали и пирожки. Еще чай и ужасную жжёнку.
Женя засмеялась.
– Только не говори, что ты ее пила с удовольствием.
– Нет, – продолжила смеяться Женя. – Но ты бы видел свое лицо. Неужели настолько отвратительно? Сейчас еще ужасный салат попробуешь, и все! Окончательно разочаруешься в России и сбежишь.
Лианг хотел сказать, что, даже если его накормят самыми ужасными и мерзкими из существующих блюд, он все равно ни на миг не пожалеет, что приехал в Россию. Но он просто улыбнулся и набрал на вилку немного пугающей селедки под шубой. Салат не показался ему плохим. Непривычный вкус, но вполне съедобный. Если бы он любил рыбу, ему, возможно, он понравился бы. Лианг надкусил кусок ржаного хлеба и удивился, что тот не сладкий. Даже немного кислый. Этот вкус поразил его больше.
Время до Нового года полетело быстро. Мария Николаевна спрашивала, Лианг отвечал. В основном на дежурные вопросы: по какому поводу оказался в России, про работу, про семью, про город, из которого родом, про впечатления. Запнулся Лианг, лишь когда старушка поинтересовалась, как они с Женей познакомились.
– По переписке, – бойко ответила за него Женя. – Он язык учил, я тоже в какой-то мере. Правда, я так ничего и не выучила. А Лианг молодец. Упорный.
– Это хорошее качество для мужчины, – заметила Мария Николаевна. – А ты еще его догонишь. Сейчас диплом получишь и можешь налегать на книги. Съемка-то как прошла?
– Хорошо. На монтаж отправили. Я через нее с Ольгой познакомилась. Она меня на спектакль в особняк Брусницыных пригласила. Пофотографировала до движа. А завтра монтировать буду. Покажу вам. Интерьер… О, уже без десяти.
Лианг почувствовал, что сквозь шум телевизора до него доносится что-то тонкое и, как впивающаяся заноза, болезненное.
– Где котята? – спросил он.
– В спальне, – отвлеклась от телевизора Женя и тут же бросилась во вторую комнату. – Забыла, что уже кормить пора!
Лианг поспешил на кухню за молоком. Достал из холодильника кружку и понял, что осталось немного. Нужно будет развести еще. Когда поставил в микроволновку, пришла Женя.
– Ты ответственнее меня, – улыбнулась она. – Я, честно признаюсь, забыла, что их нужно кормить так часто.
– Это нормально. Ты заботишься о них очень хорошо.
Достал теплую кружку и пошел в комнату Марии Николаевны. Женя теперь поспешила за Лиангом и у самой двери перехватила у него молоко.
– Я все сделаю. Уже две минуты до полуночи. Открой лучше шампанское.
– Хорошо, – кивнул Лианг.
– Скорее, скорее, Женечка. Лианушка, милок, держи скорее шампанское, – Мария Николаевна вручила ему бутылку. – Женечка, ближе давай садись. Ой, да не бери в голову, доставай малышню на покрывало. Полотенцем их окружи, чтобы не боялись. Ну да, так! Пусть с нами сидят.
В телевизоре начался обратный отчет, Лианг хлопнул шампанским.
– Вообще рано, – улыбнулась Женя, – но давай разливай.
– А мой компот где? – спросила Мария Николаевна.
– В графине.
Женя налила ей бледно-розовый морс, а Лианг разлил шампанское. В комнате били куранты. Женя достала убранную заранее хлопушку, и Мария Николаевна, осыпанная крупными золотыми конфетти, радостно поздравляла их с наступившим. Они чокнулись бокалами, и Женя молниеносно переключилась на пищащих котят, изучающих новое пространство. Достала крошку Ивана и начала поить молоком. Лианг сел напротив, и по его душе стали расходиться благозвучные волны тепла и умиротворения. Он достал телефон и поставил таймер, чтобы не пропустить следующее кормление. По телевизору шел концерт, а Мария Николаевна рассказывала про такие концерты в
