Селянин - Altupi
Кирилл вышел из комнаты. Прошёл по слабо освещённой скрипящей лестнице к кухне, откуда доносились голоса Лариски и Андрея. Те сидели за столом и пили чай. К угощениям прибавилась плошка с густо-янтарным мёдом. Андрей как раз намазывал его на булку, ронял капли на стол и ой-блинкал.
— А вот и наш герой, — скрещивая руки, произнесла банкирша. — Наговорились?
— Егора позвали, — надеясь, что у него не покраснели от слёз глаза, ответил Кирилл. Прошёл к столу, плюхнулся на стул. — Нальёшь ещё чая?
Лариска поднялась и пошла в кухонную зону к плите. Кирилл сразу же наклонился к Андрею.
— Что ты не предупредил, что видел фотки с Машкой? А если бы Егор меня послал?
— Да я сразу сказал ему, что там липа! — шёпотом возмутился пацан. — Вы не по-настоящему целовались, а как в кино — без языка! Что я не отличу, как по-настоящему целуются?
Эксперт, блять! Кирилл усмехнулся, потрепал его по волосам.
— Мы помирились, — сообщил он.
— Я же говорил! — в полный голос воскликнул Андрей, даже подскочил при этом. — Егор тебя любит!
— И я его люблю.
Вернулась Лариса, поставила перед гостем чашку на блюдце, спросила, останется ли он ночевать. Кирилл согласился — терять ему теперь было нечего: счета оплачены, отношения восстановлены. Мир, дружба, жвачка с Лариской.
99
Домой Кирилл вернулся только во вторник утром, до этого гостил у Лариски, но в основном пропадал в доме Рахмановых. Вместе с Андреем навели там порядок перед приездом остального семейства, вычистили пыль, растопили печь — нетопленная с весны, она отсырела и задымила, закоптила полкухни, но потом процесс нормализовался, а кухню они отмыли. Работа шла на пользу, поднимала настроение, вдохновение так и пёрло. Возникали разные идеи, как отпраздновать Новый год, кому что подарить. Андрей показал, куда в их доме ставят ёлку, рассказывал всякие забавно-мистические случаи из их с Егором детства. В понедельник после школы съездили в райцентр, купили продуктов, заполнили холодильник. Кирилл снял с карты все деньги подчистую, включая Машкин гонорар. Свой телефон он выключил, звонил ей с Ларискиного, но в Багдаде всё было спокойно, его не разыскивали с собаками. На этот счёт Кириллу было тревожно, однако пофигу — он жил оставшимися до прилёта Егора днями. Всеми фибрами души устремлялся ему навстречу, его теперь никто не мог бы удержать — смёл бы с пути и не заметил.
Войдя в квартиру, Кирилл первым делом увидел топающую из спальни в туалет растрёпанную, с размазанной тушью Машку. На ней ничего не было, даже трусов.
— Ничего, что я в твоей кровати спала? — выдала она тоном лисы, оккупировавшей заячью лубяную избушку, после того, как её ледяная растаяла. Не спросила, а просто поставила в известность, раз уж застукали на месте преступления, а потом ввалилась в сортир и засела там. Кириллу было похеру, главное, чтобы она туда ебарей не натащила. Не разуваясь и не снимая куртки, он заглянул во все комнаты, ничего подозрительного не заметил. Прошёл к письменному столу, вытащил из-под него институтский рюкзак, провёл ревизию содержимого и, сверившись с расписанием, вытащил одни тетрадки и запихнул другие. Шёл уже девятый час — на первую пару он опоздал, хотя неважно сейчас всё, кроме Егора.
Зажурчал слив в унитазе, бачок с шипением стал наполняться водой. Кирилл повесил рюкзак на плечо и вышел в прихожую.
— Как съездил? — спросила проснувшаяся за время сидения на толчке Машка. Наготы она не стеснялась и собиралась в ванную.
— Охуенно, — сказал Кирилл и полез в задний карман джинсов, вытащил на свет тонкую стопку свёрнутых вдвое пятитысячных и тысячных купюр. — Вот, бери и собирай вещи. Ключ от квартиры в институте заберу. Спасибо, Маш, — помолчав, добавил он.
— Обращайся, если прижмёт, — хихикнула Машка и сцапала заработанные деньги. Остальное её, походу, сразу интересовать перестало. Вместо ванной она поскакала в спальню, где в шкафу хранились её сумка и вещи. Послышался шелест открываемой молнии.
— Меня никто не искал? — вытянув шею в ту сторону, на всякий случай спросил Калякин.
— Не, всё тихо, — крикнула из недр комнаты Машка, и Кирилл, послав всё на хуй, ушёл. На улице из низких серых облаков только что посветлевшего неба шёл моросящий дождь, от заморозков не осталось следа: грязь и лужи покрывали всё вокруг, зато в окнах отдельных умников уже сияли гирлянды — тринадцатое ноября, ёпта!
Лекции сегодня давались тяжко: мысли уносились в Москву. Кирилл раз за разом продумывал, как и когда лучше ехать — сегодня или завтра, ночевать там или одним днём обернуться туда и обратно, на своей машине, с Лариской и Андреем или вообще на поезде, а обратно с Рахмановыми в заказанном микроавтобусе.
Не представлял, что остались какие-то сраные сутки, а потом… От мыслей об этом «потом» бросало в жар, особенно томно становилось в паху.
Надо бы ещё в своей квартире порядок навести, чтобы там женским духом не пахло — вдруг Егор теперь почаще гостить у него сможет? Запасной ключ ему отдаст, на машине ездить научит. Продаст свой «Фольксваген» и купит две попроще.
С этими приятными мыслями Кирилл вышел из институтского корпуса, пожал на прощанье руки нескольким однокурсникам и, продолжая думать о хорошем, сел в машину. Всё испортил последовавший телефонный звонок — мобильный завибрировал в кармане, а, когда Кирилл его вынул, увидел, что звонит мать. Разговаривать с ней было в лом: погода и так херовая, а ещё если она на мозг капать начнёт… Он сбросил, но, вздохнув, перезвонил: иначе не отстанет — это раз, и лучше знать, что у врага на уме — это два.
— Да, мам? Что ты звонила?
— Соскучилась, — притворными лисьими интонациями пропела она. — Ты давно к нам не заезжал. Сейчас не заедешь? У тебя ведь занятия кончились? И отец вот дома… Пообедаешь.
— А что есть пожрать? — осведомился Кирилл, чтобы не выдать себя изменившегося за выходные. К материным речам он отнёсся с опаской, профильтровал сквозь сито её обычной «лжи во благо». По всему выходило, что сегодняшняя приветливость — снова коварная замануха в капкан, но — возможно и скорее всего — мать с отцом всего лишь хотят жёстко обсудить с ним Машкину беременность и настоять на аборте. Ну что ж…
— Кирилл, что ты молчишь? Ты приедешь?
— А? — опомнился Кирилл. Походу, пока рассуждал, пропустил список блюд. Ну да он туда не желудок набивать поедет. — Да, да, приеду. Выезжаю уже.
— Аккуратнее на дороге, —
