Селянин - Altupi
Кирилл испугался. Испугался, потому что остался с Егором наедине и сейчас всё решится. Ладони снова вспотели, но смелости не хватило даже сделать лишнее движение и вытереть их о джинсы. Глубоко на задворках сознания он только помнил, что никогда ничего не боялся, пёр напролом, и только… только перед Егором робел, как школьник перед милиционером — когда добивался его внимания и взаимности. Атрофия сковала все члены и голосовые связки. Секунды снова замедлились, казалось, что их взгляд друг на друга длится вечность. Глядя в серьёзные глаза Егора, Кирилл уже жалел, что согласился на «скайп», ведь, если селянин пошлёт его извинения на хер, не будет возможности бахнутся перед ним на колени, каяться, стуча головой об пол. Егор просто оборвёт соединение и всё.
Кирилл набрал в лёгкие воздуха и приготовился сказать: «Прости меня, я долбоёб, но я люблю тебя, я бросил тебя не по своей воле, меня заставили».
Блять — жалкое нытьё и история, которую Егор уже знает.
Блять, что тогда сказать? Что? Что сказать?!
— Привет, — сказал Егор и улыбнулся. Улыбка расцвела на его лице, озарила, солнечными зайчиками заиграла в бездонных глазах. Не было больше серьёзности, только благодушие, радость и смущение, присущее влюблённым, между которыми пробежала кошка, но обида давно забыта, а чувства свежи, как никогда.
Из глаз Кирилла брызнули слёзы. Слова полились из него потоком, хоть губы, руки, всё тело дрожали и голос дребезжал.
— Прости меня, пожалуйста, Егор, я долбоёб. Но я люблю тебя! Я с ума сходил без тебя! Я ненавижу себя за то, что тебе пришлось пережить! Я не бросал тебя! Я ни за что на свете не бросил бы тебя и не брошу, если ты меня простишь! Я люблю тебя! Я не могу тебя предать, понимаешь? Пойми меня, пожалуйста, Егор! Я не мог допустить, чтобы тебе и маме Гале навредили! Я вас всех люблю! И меня просто поставили к стенке! Егор, пожалуйста, прости меня, я бы ни за что тебе не наговорил всего того, что наговорил, если бы угроза не была реальной! Я не предавал тебя… Я люблю тебя…
— А я думал, ты не полюбишь меня даже под дулом пистолета, — выслушав пламенную речь, совершенно по-доброму усмехнулся Рахманов. Улыбка не сходила с его лица.
— Что? — обомлел Кирилл. Вера и неверие столкнулись в его мозгу и разбились в лепёшку. Он видел улыбку Егора, он слышал его слова, но никак не мог впустить в себя принятие ниспосланного ему прощения, как не каждый младенец сразу впускает первый воздух в сжатые лёгкие. Наконец ему удалось вдохнуть. — Ты… ты понял?.. — воскликнул Кирилл с нескрываемым изумлением. — Ты понял? Блять, боже всевышний, ты правда понял пароль?
— Понял. А ты разве не знал? Я же сразу тебе об этом сказал. — Егор тоже удивился.
На Кирилла нахлынуло такое облегчение, что он почти завалился лицом на стол, на закинутые туда руки, но быстро выпрямился, засмеялся — нервно, как ненормальный — и размазал по щекам слёзы, которые ещё катились из глаз.
— С тобой всё в порядке, Кир? — встревожился Егор.
— При чём здесь я? — прекращая смеяться, помотал головой Кирилл. — На себя мне вообще по хую. Егор, я о тебе думал. Я думал, что ты меня не понял и возненавидел меня… Хотя, нет, ты не умеешь ненавидеть… Но ты мог считать меня предателем и страдать. Я себя ненавидел за твою боль… ту, которую причинил этим ёбаным последним звонком. А я… на себя мне начхать. Я не слышал, что ты ответил, Егор: у меня вырвали трубку. Прости.
— Андрей рассказал мне, что случилось. Сочувствую тебе, Кир. Спасибо, что поступил… так, как поступил.
Кирилл проникся нежностью: Егор, как всегда, добросердечен, не злится, не обвиняет, а сочувствует и думает в первую очередь о других. Егор сочетает в себе силу и уязвимость. Егор идеален. Он святой.
— Я… я просто хотел… не подвести тебя. Ты простишь меня? — Кирилл протянул руку, чтобы дотронуться до его лица, но потрогал, естественно, только тёплый, чуть пыльный монитор. Убрал руку. Егор его попытки не заметил.
— Я на тебя не обижался, — уверил он.
— Но ты ведь замкнулся в себе?.. Извини, Андрей мне тоже кое-что рассказал.
Рахманов на секунду опустил глаза, но, видимо, сегодня исключил скрытность из своих приоритетов.
— Мне показалось, я понял твой намёк… что на тебя давят. Ты ведь не раз говорил, что твои родители ищут способы… отвадить тебя от… того, во что ты влип, приехав в деревню. Мне показалось, они нашли, чем на тебя надавить, и я почти был уверен, что это деньги, которые они дают нам на операцию. Но я не был на сто процентов уверен в своих выводах. В любом случае, мне понадобилось время, чтобы принять ситуацию, свыкнуться с… — Вот тут Егор замолчал и смущенно улыбнулся.
— С тем, что меня не будет рядом? — догадался Кирилл. Возрадовался такому признанию в любви.
— Да.
— Я не хотел причинять тебе боль и заставлять думать, что бросил тебя. Я бы не променял тебя ни на что на свете. Я думал о тебе каждый день. Нет, неправда — каждую ёбаную секунду считал до дня, когда переведут уже в клинику эти блядские деньги, и ни одна ёбаная тварь не помешает мне больше быть с тобой. Ой, прости… Я, когда волнуюсь, из меня мат на мате сыпется.
— Я помню, — мягко улыбнулся Егор. Его удивительные глаза сияли. — Я знал, что мы встретимся после возвращения домой.
— Знал?! Откуда?!
— Разве я недостаточно изучил твой характер? Ты совсем не такой, как я — не умеешь смиряться. Тот, кто заставил тебя кричать в трубку: «Я не буду любить тебя даже под дулом пистолета», только подтолкнул тебя к действиям. Думаю, он очень пожалел об этом.
Секунду они осмысливали фразы, потом оба рассмеялись. Не громко, а выдыхая последнее напряжение. Кирилл был счастлив. Внутри возникла потребность переплести свои пальцы с Егоровыми, он помнил, что это невозможно, но всё равно протянул руку к монитору, потрогал скачущее изображение. Только сейчас осознал, что сидит в чужом доме, на чужом стуле, за чужим компьютером, вокруг уютная темнота и тишина, а они с любимым путём непонятной научной магии не за тысячи километров друг от друга, а вместе, рядом. И это прекрасно, аж член встаёт.
Перебарывая сексуальное возбуждение, Калякин спросил:
— Как мама Галя? Ей лучше? Извини, что сразу не спросил. Передавай «привет» от меня.
— Она в порядке, — улыбаясь уже совсем другой, сыновьей, улыбкой, ответил Егор. — Идёт
