Селянин - Altupi
— Я друг его брата, — смиренно сказал Кирилл и тут же прикусил язык, поздно спохватившись, что это обстоятельство, если здешние работники в курсе ориентации Егора, может только усугубить положение. — Мне только узнать, как проходит лечение их мамы, — добавил он, надеясь, что хорошая репутация бывшего ученика и людская жалость к сирым и убогим сильнее предрассудков. — Вы же знаете, что Галина Рахманова сейчас на лечении в Израиле? Это мой отец денег достал.
Тётки выслушали его и переглянулись, после их каменные лица немного смягчились.
— Сейчас урок идёт, — сказала вторая. — У седьмого класса математика. Контрольную пишут — четверть заканчивается, каникулы завтра.
— А звонок через сколько? — спросил Кирилл, гася внутреннее негодование, что приходится скакать на задних лапках перед какими-то там уборщицами. Он всё ещё топтался у двери.
— Двенадцать минут ещё.
— Хорошо, я подожду. Здесь можно постоять, а то на улице холодно?
Ему разрешили пройти и сесть на стул, несколько штук которых стояли под окном рядом с полками для сменной обуви. Уборщицы спросили его имя и фамилию, записали в пухлый журнал, лежавший на парте по другую сторону двери и уселись в старые потрёпанные кресла возле этого стола. Завели разговор про какого-то мужика, который вчера напился и порубил соседских кур, а сами не спускали глаз с посетителя. Кирилл делал вид, что не замечает. Садиться не стал — встал лицом к окну, облокотился о широкий деревянный подоконник, разглядывал сначала старую двойную раму, замазанную белой краской, потом кустистый папоротник в синем пластмассовом горшке, около которого пристроился, потом повернулся передом к коридору и пытался расслеповать, что изображено на фотографиях на противоположной стене, но те были размером десять на пятнадцать, а люди на них — меньше тараканов.
Наконец, первая из вахтёрш подняла зад из кресла и поплыла в конец холла, там нажала на прикреплённую к стене кнопку. Резкий оглушающий дребезжащий звук откуда ни возьмись наполнил помещение. В школе Кирилла звонок звучал точно также раздражающе, в детстве он даже затыкал уши.
Через мгновенье уши забили совсем другие крикливые звуки, в холл стали выбегать ученики и ученицы в неодинаковых, но схожих по стилю одеждах. Кирилл вспомнил, как собирал Андрея в школу. Он отошёл от окна и выглядывал младшего Рахманова среди этих галдящих, бегающих и полностью неадекватных детей. Некоторые малолетки с любопытством разглядывали его и даже здоровались. Сам Кирилл поздоровался с несколькими учительницами, прошедшими мимо с прижимаемыми к груди стопками тетрадей и учебников. И всё-таки детей и педагогов, по сравнению с городскими школами, тут было мало.
Скоро Кирилл увидел его. Андрей стоял у поворота, возможно, на лестницу, в сопровождении дававшей звонки вахтёрши и смотрел на него, как смотрит бездомный щенок на приласкавшего его человека. Потом он сорвался с места и побежал через весь этот длинный холл, в самом конце раскинул руки и обхватил ими Кирилла над поясницей.
— Кирилл! — Андрей вопрошающе заглянул ему в глаза и уткнулся носом в пуховик, будто детдомовец к чудом выжившему на войне брату, на которого уже пришла похоронка. Кирилл крепко прижал мальчишку к себе, поднял вверх и на радостях едва не закружил.
— Андрюха! Привет! Как я… — Комок запер горло, наворачивались жгучие слёзы. — Скучал, — закончил он, ставя пацана на ноги и расцепляя объятия. На протестующий взгляд Андрея, не желавшего отцепляться, кивнул за его спину, мол, за нами наблюдают. Андрей понял и снова заулыбался.
— Я знал, что ты придёшь! Кира, я знал — ты с нами! Я не верил, что ты нас бросил! Я говорил это Егору!
От последних слов у Калякина засосало под ложечкой, настроение немного скатилось, возникли опережающие друг друга вопросы, но их парочку держали под наблюдением: вахтёрши и ещё несколько учительниц подобрались ближе, разговаривали между собой, но прислушивались к ним. А-аа, да что ж такое!
Андрей перехватил его взгляды и вздохи, утихомирился. На секунду задумался и предложил:
— На улицу выйдем?
— А разрешат?
— Я же не в тюрьме! — удивился Андрей. — Большая переменка, а потом труды. С трудовиком я договорюсь, он привык, что к нему все опаздывают. Сейчас только оденусь. — И он убежал в направлении, откуда пришёл. Через пару минут вынырнул из-за угла уже в объёмной куртке и вязаной шапке. Причём куртка явно была с Егорова плеча — великовата.
Андрея на ходу затормозила строгая учительница в красном мохеровом костюме, что-то спросила. Пацан ответил и тут же побежал дальше.
— Пойдём, — крикнул Кириллу и выскочил в дверь. Калякин оглянулся на группу взрослых и пошёл за ним. Местный трибунал пристально наблюдал за ним, составляя мнение, и оно наверняка было нелестным.
Андрей ждал на нижнем порожке и ещё раз крепко обнял спустившегося к нему Кирилла, а потом потянул за собой.
— Давай походим? За школой сад есть.
Распаренное в тёплом помещение тело на воздухе быстро стало замерзать, поэтому Кирилл даже обрадовался прогулке. Махнул рукой таксисту и зашагал за пацаном в обход здания.
— Как контрольная, написал?
— Откуда ты знаешь?.. — изумился Андрей и загрустил: — Ну да, написал… Вообще-то мы её переписывали… на «двойки» написали и переписывали.
— И ты на «двойку»?
— Ну да… Только Егору не говори: я же её исправлю сегодня.
— Как я могу ему сказать?
Они уже обогнули угол здания, прошли вдоль торца, и Андрей остановился, серьёзно, насколько может быть серьёзен подросток, взявшийся решать проблемы глупых взрослых, посмотрел на Кирилла.
— Ладно, рассказывай, что у вас произошло.
Калякин переступил с ноги на ногу, облизал губы, вытер лицо рукой. Так много и долго о ситуации думал, что теперь не знал, с чего начать.
— Я не бросал Егора, — ещё раз облизав губы и поскребя ногтем бетонную панель здания, выдавил он, — я люблю его, но… Но мои предки… понимаешь? Эти уёбаны заставили меня позвонить и… сказать, что я бросаю его.
— А ты не мог не слушаться их? — сочувственно глядя, спросил Андрей.
— Не мог, извини. — Кирилл вытер нос, на котором от холода повисла жидкая капля, растёр её по ладони. — Они поймали меня в капкан. Они угрожали, что не перечислят последние деньги за лечение, и тогда на Егоре повиснет нехилый долг с перспективой попадания за решетку. — Кирилл впервые встретился взглядом с Андреем, сообразив, что тот один из немногих, кто по-настоящему способен оценить тяжесть ультиматума. И парень понял — вся тяжесть последствий отразилась в его огромных глазах.
— Твои предки — сволочи, — констатировал он.
— Ещё какие. Андрюх, я просто не хотел проблем Егору… и всем
