Фонарики желаний - Глория Чао
Мой телефон звенит – пришло текстовое сообщение. Моё сердце начинает биться чаще от нетерпения: «Ли-я, Ли-я, Ли-я». Но нет, это не она. Хотя сердце всё равно теплеет:
Мама
Хорошо пообедай с Баба.
Он любит тебя, хотя ему часто трудно это сказать.
И ты знаешь, что я тебя люблю. До луны и обратно. Я сейчас в Гонконге, но моё сердце с тобой.
Значит, папа рассказал ей об обеде. Я тоже хотел, но боялся её беспокоить. Она всегда так устаёт от работы, что я очень редко пишу ей первым. Обычно жду звонков или сообщений, когда она улучает лишнюю минутку.
Кай
Тоже тебя люблю.
Скучаю.
Надеюсь, ты достаточно отдыхаешь между полётами.
В голове я практически слышу дразнящий голос Цзяо: «Ты должен был надеть фартук, когда писал это девчачье сообщение, Сын-Какашка». Когда мама говорит, что любит его, он обычно закатывает глаза и отвечает: «Знаю». Мы с мамой всегда были близки – очень похожи, как папа с Цзяо. Иногда мне хочется, чтобы мама, а не папа, чаще бывала дома, но мечтать о таком бесполезно, не так ли?
Я умело завариваю две чашки чая баочжун – папиного любимого – и делаю в уме узелок на память: восполнить запасы у Мина, владельца магазинчика «Чикагское чаепитие» вниз по улице. Я, конечно, стараюсь покупать как можно больше чая в «Фонариках желаний», но там не продаются специализированные редкие чаи, с которыми многие посетители предпочитают есть наши сладости.
Хм. Может, посоветовать Лия́ закупать редкие чаи, чтобы повысить доходы магазинчика? Хотя нет, это расстроит Мина, а Мина лучше не расстраивать. Он хвастается, что у него продаётся «настоящий» чай, и Лия́ явно не стоит переступать эту черту.
О, опять эти радости и горести жизни в сплочённой общине. Кстати, – может, как-то мобилизовать общину, чтобы помогла магазину Лия́?
У меня в голове крутится уже целая куча идей, но тут звенит колокольчик. На долю секунды я надеюсь, что это клиент, но потом мне становится стыдно.
«Он твой отец», – ругаю я себя. Он заходит так развязно, словно владеет этим местом – хотя, собственно, так оно и есть.
– Привет, Ба, – говорю я.
Он кряхтит.
– Товары готовы? Всё по графику?
Я киваю, потом показываю на витрину. Он идёт туда, чтобы лично всё проверить. Хотя я уже превзошёл в мастерстве первого пекаря «Лунных пряников» – спасибо интернету за мудрость и Цзяо за то, что постоянно подливал масла в огонь, – всё равно затаиваю дыхание.
Наградой мне служит ещё один кивок. Папа садится за стол, который я накрыл для нас, и начинает пить чай. Ни «спасибо», ни похвалы за то, что это его любимый чай, заваренный в полном соответствии с его капризными стандартами.
Я жду, пока он откусит кусочек своей булочки, и только после этого кусаю свою – со свининой барбекю.
Ещё кивок.
Ну, бывало и похуже. Он мог начать ругаться на вкус или текстуру.
А ещё я жду, что он заговорит первым, потому что вообще не знаю, что сказать.
– Я завтра опять уезжаю.
– О?
Он кивает. Не развивает тему.
– Опять продавать жилеты? – предполагаю я.
Он качает головой.
– Правда? – с искренним удивлением спрашиваю я.
– Ну, скажем так, не совсем. В багажнике всегда лежит несколько жилетов, так что раз уж я куда-то еду, могу и попытать удачу. Но нет, это не основная цель поездки.
Он хочет, чтобы я спросил. Я знаю, что он просто такой сам по себе, но в подобные моменты где-то в глубине души часто спрашиваю себя, не подшучивает ли он над нами, чтобы про себя умирать от хохота, наблюдая, как мы пытаемся с ним общаться.
– Тогда зачем ты уезжаешь, Ба?
– Пров.
Ох. Чёрт. Я должен был догадаться. Эта конская задница. Буквально. Пров – это сокращённо от Проводника, папиного любимого скакуна. И, если что, я использую эти слова не в самом очевидном смысле. Он не владелец коня. Он просто ставит на него. Может проехать несколько штатов, чтобы посмотреть на скачки с его участием. Его второй любимый ребёнок после Цзяо. Настоящий сын номер два, куда больше заслуживающий прозвища Сын-Какашка.
Мне интересно – кто знает, может, в этот раз забег какой-то особенный? – но я не могу заставить себя спросить о коне. Он мой главный враг. Отец постоянно предпочитает мне Прова. Недавно даже не пришёл на церемонию награждения по окончании учебного года из-за своих скачек – причём даже не финала, или что там считается важным в мире конного спорта.
Но, конечно, на эту тему отец был готов распространяться и без всяких вопросов.
– Кентуккийское дерби Айовы. Пожелай брату удачи!
Да-да, он даже называет Прова моим братом. Моя булочка с барбекю внезапно становится на вкус как песок. Я, очевидно, ничего не отвечаю. Но как-то сомневаюсь, что отец реально ожидал от меня чего-нибудь типа громкого возгласа: «Удачи, Пров!» Хотя, может, и ожидал. Цзяо, наверное, так бы и сказал.
Отец откладывает булочку с карри и откашливается. Блин.
– Кай… – очень медленно начинает он. У меня всё холодеет внутри. – Цзяо сказал мне, что ты до сих пор не выкладываешь на витрину товар по всяким смешным причинам, вроде «форма не та».
Вот стукач, а? Я качаю головой.
– Я просто сначала выкладываю лучшее. Мы же всё равно держим часть на кухне про запас, почему бы не сортировать товар по форме?
– Нет, он не про это говорил. Ты опять выбрасываешь хорошую еду?
Серьёзно? Цзяо был тут дай бог минут пять. Он просто не мог ничего увидеть. Но… он оказался прав. Случайно угадал.
– Я не продаю только тот товар, который на вкус не очень.
Отец пронзает меня взглядом.
– Испорченный? Или просто неидеальный?
Я не отвечаю. Для него это
