Селянин - Altupi
— А ты с Егором подружился? — Липа осмотрела его с макушки до пят, был бы у неё микроскоп, изучила бы в него. — Ты как он, из этих?.. Я не осуждаю, не моё это дело, хоть в нашей молодости открыто про мужеложство не говорили, за это и в застенки загреметь было можно, но жизнь поменялась, а он… Он к Лариске захаживал. Как Лариска теперь без него? То Егор у неё день и ночь ковырялся в саду, в огороде, в доме. Теперь она даже со мной говорит сквозь зубы, переживает. Она ж от Егора ребёночка хотела…
Кирилл захлопал глазами:
— Она ж старая! Она старше его на двадцать лет, наверно.
— Меньше, — авторитетно заявила Липа. Достала из кармана мятый мужской носовой платок, утёрла покрытый красными капиллярами нос. — Любовь зла, никому не подчиняется, а Лариса неплохая, деньги зарабатывать умеет. Только на личном фронте не складывается. Егора она любит, только он не по бабам — жалость для неё, а то бы они сошлись да жили.
— Ага, мало Егору бед, повесила бы на него ещё один дом и ребёнка! Нет, Егор со мной, а она пусть себе мужика найдёт по возрасту.
— Где ж их найдёшь? Она в молодости не нашла, а теперь нормальные женаты все, любовниц только берут.
— Её проблемы. Нас не касается. — Кирилл злился, кулаки чесались. — Ладно, я поеду, — сказал он, обходя машину, — мне пора. — Его взбесило упоминание о страхолюдной стерве, устроившей спектакль с изнасилованием, и то, как её защищают. Лариса хорошая, Лариса распрекрасная, ага. Она хоть бы палец о палец ударила, чтобы помочь Егору. Копейки ему совала за работу, уставшего человека заставляла батрачить на себя, а сейчас, когда он её больше не чпокает, и не появилась, чтобы помочь. Любит она его, как же.
Кирилл влез за руль, завёл мотор. Карга посторонилась на обочину, а зря — подмывало её переехать, чтобы не пиздела.
81
Следующие семь дней отложились в памяти Кирилла дикой усталостью, такой, что он не понимал, где явь, а где сон, и дорогой, дорогой, дорогой, бесконечной дорогой. Он делал работу по дому и мотался между городом и деревней. То возил Андрея, то ездил один. Не мог не ездить — одуревал без Егора. Превозмогая ломоту во всем теле, садился за руль и жал на педаль. Сто раз был готов извиниться и бросить помощь, но удерживала благодарная улыбка Егора, поцелуи и нежелание прослыть, на потеху родителям, слабаком. Кирилл стискивал зубы и принимался за работу, думая, что Рахмановы тоже выматываются, а не показывают этого, для них долг превыше собственных потребностей.
В больнице двигалось помаленьку — анализы, исследования, томографии, ещё куча непонятной медицинской фигни, которую Егор пересказывал вскользь, не забивая чужой головы своими заботами. Мама Галя то теряла надежду, просилась домой, то заряжалась оптимизмом, строила планы на себя и сыновей, особенно, что старший вернётся в институт и заживёт нормальной жизнью. Кириллу казалось, что только эта мысль заставляет её бороться за своё здоровье. Ему было завидно наблюдать, как все члены семьи жертвуют собой ради других. В его роду жертвенность не была ни в почёте, ни в приоритете.
За неделю они виделись пять раз, но заняться сексом не довелось. Сегодня Калякин снова ехал домой, отсчитывал километры. Крутил баранку, а думать мог только о совершенных формах Егора, его глазах и железном характере, который тоже безмерно возбуждал. Член не падал, Кирилл время от времени его касался, поэтому радовало, что трасса была разгруженной, солнце светило в спину, а асфальт был приличным и сухим, а то бы аварии не избежать. Перевалило за полдень, Кирилл рассчитывал встретиться с Егором в больнице, забрать его в квартиру и провести несколько страстных часов в постели. Или не очень страстных ввиду крайней заёбанности обоих, но провести их вместе, голыми.
Лежавший на торпеде смартфон разразился хип-хоповой музыкой. Кирилл посмотрел на имя абонента и удивился — Егор. На душе в мгновение ока стало неспокойно — Егор никогда не звонил ему сам! Вообще никогда!
Забыв про дорогу, он схватил мобильный.
— Егор! Что?..
Ответом ему были громкие всхлипы и ещё какие-то неясные звуки. Сердце мигом ушло в пятки. Рука на руле дрогнула, машина вильнула.
— Егор! — заорал, теряя самообладание, Кирилл, не узнал своего голоса. — Что случилось? Егор! Что случилось? Не молчи!
Снова послышались те же неясные всхлипывающие звуки, но тише, дальше, будто убрали микрофон ото рта. И только через несколько наполненных ужасом секунд Егор заговорил, и его голос тоже было не узнать.
— Кир… Кир… Сейчас сказали… Сейчас был консилиум, меня позвали и… Кир…
— Я здесь, — проговорил Калякин, понимая причину его слёз. Внутренности опустились, ехать расхотелось, тяжестью на плечи легла апатия. Поздно, время упущено, планы рухнули.
— Кир… Они сказали… Врачи сказали… — у Егора не получалось говорить связно, он срывался на всхлипы. — Они сказали, что всё нормально… Операция должна дать результат! Операция возможна! Кир, ты слышишь? Кир, лечение возможно! Вылечить возможно, Кир!
Кирилл не верил своим ушам, перед глазами двоилась дорога. Волна тепла прошла по телу, чуть не расслабив мочевой пузырь. Вот теперь он понял, что это были за звуки — Рахманов смеялся. Смеялся сквозь слёзы, сквозь всхлипы — его отпустила многолетняя тревога, напряжение выливалось в слёзы счастья, теперь он не может их сдержать, он радуется, у него истерика, отходняк. Он смеётся и плачет.
— Егор, ты дурак, — прошипел в трубку Кирилл. — Ты дурак! Ты сволочь, Егор!
— Что? — На том конце линии оборвались смех и слёзы.
— Ты дурак, Егор, вот что я тебе говорю! Ты, козёл, меня чуть до инфаркта не довёл! Ты не мог сказать сразу нормально? Я уже думал, что всё плохо закончилось! Уф, Егор, — Калякин перестал шипеть, перевёл дух, — я так рад! Видишь, я же тебе говорил! Я говорил, что всё получится? Говорил! Блять, я так рад!
— Спасибо, Кир. А я до сих пор опомниться не могу… Пять минут назад из кабинета, где консилиум проводили, вышел и… руки до сих пор трясутся. Как приговор выслушал.
— Вердикт оправдательный, ты свободен. То есть, — Кирилл понял, что лезет не в те дебри. — В общем, я скоро приеду, тридцать километров осталось. Жди меня, отметим, тебе выпить сейчас надо. Чего-нибудь крепкого. У меня дома виски оставалось. Ты не натыкался? А если нет, заскочим, купим.
— Кир, я не хочу. Не пью.
— Знаю-знаю. Я шучу. Я тоже не пью: я же за рулём, мне вечером назад
