Елена Ярилина - Колдовская любовь
— Не знаю, дальше где-то стучат, на всякий случай лежи тихо, как мертвая, что бы ни происходило.
Сама же я, напротив, напружинивала затекшие руки, которые стали немного отходить, наверное, потому, что я шевелилась много, да и Симка теребила меня достаточно долго. Мои старания не пропали впустую, с тихим чмоком лопнули измочаленные и размокшие от Симкиных слюней веревки, но порадоваться я не успела. Непонятный шум, совсем было смолкший, возобновился с новой силой, кто-то словно бился в стену, и даже как будто голоса какие-то звучали, но совсем глухо, как сквозь толстый слой ваты. Я завертела головой, пытаясь определить, откуда идут звуки, как вдруг заскрипело что-то, бахнулось об стену, словно наотмашь пущенная дверь, и нас оглушила ругань, звуки ударов и пыхтение. Я замерла и закрыла глаза, а Симка вроде бы даже дышать перестала, только все так же стонал кто-то рядом, но уже совсем тихо. Послышался топот, который смолк возле нас, и чей-то глумливый голос произнес прямо над нашими телами:
— Глянь, все-таки сползлись, суки! До чего живучие, одно слово, бабы!
Мне вспомнился чернявый Эдик, которого я видела у бедной Симки на помолвке, и я невольно вздрогнула.
— Да черт с ними, — деловито отозвался Валера, его я сразу узнала по голосу, и душная волна ненависти звоном отдалась в моей голове.
— А этот рыжий кабан еще жив, добить его, что ли?
Значит, точно Ленька стонет, подумала я, замирая от страха, что Симка тоже поймет, о ком речь, и как-то проявит себя. Но она лежала неподвижно, словно мумия. Сознание, что ли, со страху потеряла?
— Ты давай не отвлекайся, все равно они все сдохнут, вот и этого туда же брось, вместе им веселее помирать будет.
Ромкин голос звучал настолько бесстрастно, что мне подумалось: ему самому и тошно, и страшно. Видать, понял, идиот, в какую жуткую историю вляпался, рад бы назад повернуть, да поздно, вот и храбрится. Что-то тяжелое бросили возле нас, задев мне по ногам, судя по всему, чье-то тело, но кто это мог быть, мне совсем уже невдомек было. Еще долго возле нас топотали, пыхтели, носили что-то мимо, потом все шаги смолкли, заскрежетала, закрываясь, дверь. Я решила, что шевелиться рано, нужно выждать еще какое-то время, чтобы убедиться, что эти сволочи действительно ушли, но зашевелившаяся Симка свела мои намерения на нет.
— Подожди, Сим, надо выждать, вдруг они не ушли, спрятались и подслушивают? — прошептала я ей, едва шевеля губами.
— Не могу я ждать, — ответила она мне так же тихо. — Это же бедный мой Ленечка стонет. — И она потянула зубами веревку, которая легко сползла с меня.
Я забарахталась, с трудом действуя онемевшими руками и ногами.
— Ну что ты едва волохаешься, давай быстрей! — просипела раздраженно подруга.
— Никак что-то, — виновато призналась я, — все мышцы затекли.
— Не знаю ничего, шевелись давай, Ленечка помирает мой, а ты разлеглась тут! — И она стукнула меня головой.
Этот ее тычок, как ни странно, помог мне, и я, сделав неимоверное усилие, повернулась сначала на бок, а потом и вовсе села, скинув какую-то тяжесть со своих ног. Симка, невидимая в кромешной тьме, нетерпеливо пыхтела рядом и нещадно меня подгоняла. Я вспоминала, в какой куртке была и что у меня в ней распихано по карманам. Если не выпал, пока меня волокли сюда, у меня должен быть перочинный нож с неплохим лезвием. С недавних пор я всюду носила его с собой, и вот, пригодился-таки! Теперь Симка с наслаждением растирала онемевшие пальцы, а я продолжила свои поиски по карманам.
— Ты что там шебаршишься?
— Огарок у меня, лампочку в сенцах вворачивала, им светила, а спичек что-то не найду, вот незадача!
— На, растеряша! — И Симка начала чем-то тыкать мне в спину.
Я перехватила ее руку и на ощупь узнала зажигалку.
— Вот здорово! А чего ты ее с собой таскаешь, ведь не куришь? — без толку чиркала я зажигалкой, но не только пламени, даже искр не было.
— Она не пустая, Тонь, — дрожащим голосом проговорила подруга. — Это Ленечка ее выбросил, а я подобрала на память. Ты чиркай, чиркай, загорится огонечек, — уговаривала она не то меня, не то зажигалку. И смилостивилась над нами Ленькина зажигалочка — выметнулось пламя невысокое, но ровное, хватило свечку затеплить. Свет жалкого свечного огарка показался таким ярким, что заставил прищуриться. Симка кинулась к любимому, принялась ощупывать его, сдавленно запричитала.
— Тише ты, не кричи над ним, — одернула я ее, подобравшись поближе на карачках.
— Да помирает ведь он, Тонь, помирает! А у нас даже и бинтов никаких нет. Смотри, кровь у него.
— Воды бы ему надо, — нахмурилась я, глядя на избитое, все в кровоподтеках лицо лежащего. — Видишь, как губы пересохли?
— А где ж ее взять-то?! — ужом завертелась Симка и вдруг, наклонившись, облизала его разбитые, запекшиеся губы, казавшиеся в этом неверном свете почти черными.
Леня застонал, дернулся, плотно сомкнутые веки его затрепетали, но глаз он не открыл.
— Пить хочет, — горестным шепотом прокомментировала Симка и вдруг накинулась на меня: — Ищи, Тонька, воду! Я тебя развязала, веревки зубами, как крыса, перегрызла, ищи воду!
— Постой, давай посмотрим, кого еще нам подкинули? Я посмотрю, а ты пока пошарь в карманах у своего Лени, нет ли там чего полезного. Нам сейчас самая малость сгодится.
Пока подруга, вздыхая, делала обыск, я пыталась понять, кому может принадлежать это крупное тело, неловко раскинутое у моих ног. По лицу определить было нельзя, оно было сильно расквашено и так перепачкано кровью, что и не поймешь, кто это. Пульса нащупать не удалось, но показалось, что мужчина дышит. «Ну полный лазарет, — подумала я с отчаянием, — вот только мы не врачи и даже не медсестры!»
— Кто это? — спросила Симка без всякого любопытства, протягивая мне найденную ею добычу, состоящую еще из одной зажигалки, на этот раз полной, мятой пачки сигарет и небольшой коробочки.
— А это что? — заинтересовалась я коробочкой.
— В кармане было у Ленечки.
Я отколупнула треснувшую крышку упаковки и достала небольшой продолговатый флакончик.
— О, он духи тебе нес, Сим.
— Дай сюда, — протянула она дрожащую, перепачканную землей руку, — на память сохраню.
— Да на фиг сейчас твоя память нужна! Это ж какое-никакое, а лекарство!
— Духи лекарство? — выпучила Симка припухшие глаза.
— Они же на спирту! Поняла?
— Тонька! Неужто ты ему духи внутрь вливать будешь?
— Успокойся, не стану я никуда их вливать, раны ими протрем.
— А-а, так бы и сказала сразу.
— Но воду надо срочно как-то добывать, без воды даже нам кранты, а уж им-то и вовсе. Ты посиди тут возле них со свечкой, а я пойду с зажигалкой, посмотрю, что там с дверью.
