Елена Ярилина - Колдовская любовь

Симка явственно затряслась, очень уж страшно было ей одной оставаться, но возражать не стала, только спросила:

— Ты так и не разглядела, кто это?

— Непонятно, лицо все кровью заляпано, но если судить по росту, то это вполне может быть Тимоха.

— Как Тимоха?! — поразилась Симка. — Что он тут делал?

— Наверно, хотел выручить, а попал этим гадам в лапы.

Щеколда на двери была не задвинута, но дверь не открывалась, подперли ее, что ли, с другой стороны. Она даже не шелохнулась, невзирая на все мои усилия. Было ясно, что даже если я позову Симку, то и вдвоем мы ничего не сможем сделать с этой дверью. Я поплелась обратно, соображая, что остался только выход через ту щель на поляне, в которую мы с Симкой когда-то ввалились. Но когда я выложила мои соображения Симке, она вдруг заартачилась:

— Умная какая! Ты смоешься, а я одна с ними останусь?

— Сим, не ерепенься, у меня и так сил нет, а вода нужна.

— Не насовсем уходишь? — обрадовалась Симка. — А как ты ее притаранишь, нет же ничего?

— Платок намочу, вот гляди, чистый совсем, в кармане у Тимохи нашла, или кто он там. Дожди часто идут, надеюсь, что в щель хоть немного, да натекло.

Я отобрала у Симки свечку, которая сделалась совсем уже маленькой, и первую зажигалку, авось сгодится еще на разок, а вторую просила поберечь, не палить зря, посидеть и в темноте можно. Дорогой я мысленно просила у Бога помочь нам, больше ни на чью помощь я уж не рассчитывала. Совсем измученная добралась я до щели, огарок сразу же задуло порывистым ветром, и я спрятала его в карман, чтобы не обронить ненароком. Когда пригляделась немножко, мне показалось, что почти светло. Видимо, по сравнению с подземельем. Наверху шел дождь, и холодные редкие его капли, попавшие на мое лицо, показались мне благословением свыше. Времени терять было нельзя, но все-таки я постояла с минуту, ловя дождевые капли и дыша чистым воздухом. Мне повезло, почти сразу я наткнулась на тонкий ручеек, стекавший по стенке вниз. Судя по тому, что рукой я ощутила не глину, а мелкие камешки, вода должна была быть не мутной. Я напилась как следует, впрок, почувствовала себя немного лучше, смочила обильно платок и заторопилась назад. На зажигание огарка я не стала тратить время, то ли он еще загорится, то ли нет, а зажигалка-то пустая. Я почти уверенно пробиралась в темноте, ведя рукой вдоль стены. Привыкла, должно быть.

Симка обрадовалась мне так, словно не была уверена, что я вернусь, захлюпала даже, но тут же взяла себя в руки, зажгла огарок и стала обихаживать своего ненаглядного, смачивать ему губы, стирать с лица кровь. Я же при помощи зажигалки решила обследовать пещеру. Кто ищет, тот найдет! Вскоре я с торжеством предъявила Симке, которая не заметила моих раскопочных работ, два солидных свечных огарка и слегка сплющенную пустую банку из-под пива.

— Свечки — это здорово, а жестянку брось, пустая же, — заявила она мне, изучив мои трофеи.

— Ты просто дура, Сим! В ней же воду можно принести, сейчас расправлю ее. Не только Ленечке твоему, но и тому, второму, хватит.

— Тимохе?

— Ну да, если это он.

За водой мне пришлось лазить несколько раз, не так уж много ее в жестянку набиралось, а лицо у Тимохи все так запеклось, аж коркой покрылось, отмывалось очень плохо, да и боялась я очень сильно тереть, хоть он и был без сознания. Затеплив последний из огарков, правда самый большой, я кое-как расстегнула рубаху у него на груди, и… вот черт! Все именно так, как я боялась, не кровоподтек, а самая настоящая рана, да еще какая! И кровищи! Симка, уже обиходившая, как сумела, своего Леню, а теперь помогавшая мне, зажмурилась и отвернулась. Мне тоже захотелось зажмуриться, оставить все как есть, я же ничегошеньки не смыслю в ранах! Но я сцепила зубы и стала осторожно промывать грудь раненого водой.

— Как это его? — подала голос Симка.

— Как-как… Ножом ткнули, наверное. Духи давай, остались еще?

— Остались, я не трогала их. Только ты не все выливай, мне жалко, Леня подарить хотел, — завздыхала подруга.

— Не жалей, он тебе еще купит! — оборвала я ее, а про себя подумала: купит, если жив останется.

Духи, конечно, ушли все, даже маловато оказалось, да и то сказать, сколько их там в этом флакончике-то было? Симка посопела немного, но ничего не сказала. Тимоха вдруг застонал и открыл глаза. Я подняла свечку повыше, чтобы он сразу увидел, что никаких врагов рядом нет, только мы, две глупых овцы, и вылила ему последние капли воды в рот. Он слабо улыбнулся мне и послушно проглотил воду.

— Еще? Еще пить хочешь?

Но он уже снова потерял сознание.

— Эх, не жилец он, видно, — прошептала Симка, сидя рядом на корточках.

— Много ты понимаешь, — буркнула я, раздумывая, идти ли мне еще за водой. Сил у меня уже совсем не было.

Но тут вдруг мы внезапно услышали звук, от которого волосы у нас на голове встали дыбом.

Заскрипела открываемая дверь, но не уверенно, как раньше, а как-то медленно, словно нехотя.

— Господи! — простонала я шепотом.

— Свечку гаси, — испуганно прошелестела Симка.

Во вновь наступившей темноте, которая казалась такой плотной, словно драповая ткань, послышались неуверенные шаги, по стенам замелькали отблески света, потом тот, кто шел, споткнулся и грубо вполголоса выругался. Шаги стихли, видимо, человек, а судя по шагам, он был один, осматривался вокруг. Спина у меня взмокла от напряжения и страха. Я только по слуху ориентировалась в происходящем, но ничего не видела, кроме кругов блуждающего света по стенам, потому что стояла на четвереньках над беспомощно лежащим Тимохой, стараясь загородить его своей неширокой спиной. Почему-то я была уверена, что пришли по его душу, добить его хотят, и собиралась побороться за него, правда, сама не знала как. Что делала в это время Симка, мне неизвестно, но не шевелилась. Тишина стояла такая, что было слышно, как где-то, кажется за дверью, осыпается тонкой струйкой земля.

— Тонь, Тонь, ты здесь? — послышался мужской, неуверенный и совсем незнакомый голос.

Не вставая, я повернула голову и увидела, что пришедший светит фонариком совсем в другую сторону и руки у него дрожат.

— Тонь, ты живая? Что молчишь?

Пока я думала, отзываться мне или нет, ведь все равно скоро он меня обнаружит, голос вдруг подала Симка:

— Опять Тоня! Как что, так сразу она! А меня как будто и нету? — В ее словах отчетливо слышался ядовитый оттенок, значит, она уже ни фига не боялась.

Человек повернулся на голос:

— Ах вот вы где!

Я наконец вышла из оцепенения, в которое меня запеленал страх, и запалила свечу. Подняв ее повыше, вгляделась и несказанно изумилась при виде перемазанной, но довольной рожи Хорька.