Селянин - Altupi
— Зачем? — зашептала девушка, тоже испуганными глазами озирая пространство впереди. Рукой она прикрыла карманчик. То есть не возмущалась факту денежной «благодарности», а опасалась быть пойманной.
— Не бойтесь, всё чисто и честно. Просто хочу, чтобы за Галиной Рахмановой был надлежащий уход, пока нет Егора. Обеспечите?
— Обеспечу, — пообещала медичка и пошла к своим. Стёрла с лица радость дополнительного заработка, чтобы не делиться и не вызвать вопросы коллег. Кирилл отправился за ней и забрал Егора. Вместе свернули на лестницу. Прошли два пролёта. Кирилл двигался первым. На третьем пролёте обернулся, продолжая идти.
— Значит, они называют тебя по имени?
— А что такого? — Егор выплыл из своих мыслей.
— Да ничего, — буркнул Калякин, он дико ревновал, но тон выбрал шутливый. — Уверен, они сейчас длину твоего члена обсуждают.
— Почему? — Он опять ничего не понял! Олух! Кирилл воздел руки к сводам лестницы.
— Да потому что запали на тебя!
Егор посмотрел на него, как на умалишённого, не поверил. И не улыбнулся даже, довольный собой. Спросил про другое:
— Зачем ты медсестру уводил?
На лестнице никого не было ни сверху, ни снизу.
— Денег ей дал, — не таясь, ответил Кирилл. — Чтобы к маме Гале внимательнее была, ухаживала.
Лицо Егора изменилось, он вмиг догнал Калякина. Дёрнул за футболку. Глаза были по пять рублей.
— Ты что?! Это же взятка! Коррупция!
— Да не взятка это, — отмахнулся Кирилл, — а оплата дополнительных услуг. А ты, Егорушка, не прокурор. Вот когда станешь прокурором, я буду тебя бояться. Но всё равно буду «благодарности» давать. Без денег в медицине палец о палец никто не ударит выше своих обязанностей, мне это один серьёзный дядька-хирург сказал. Ты ли не знаешь, что не подмажешь — не поедешь? Все любят деньги, деньги правят миром.
— Люди сами к этому приучили. И ты поощряешь.
Они миновали последний пролёт и вышли в маленький вестибюль, где на старых деревянных стульях и скамьях под выцветшими плакатами с описанием болезней сидели пациенты и посетители, пахло хлоркой.
— Пусть девка подзаработает. Егор, я просто хочу, чтобы ты был спокоен в ближайшие несколько часов. Я же вижу, что ты уходишь и как будто кусок сердца отрываешь. Ничего не случится, за мамой Галей присмотрят.
— Извини, спасибо. Но я отдам тебе деньги.
— Ох да, так я и взял! Чудо ты моё, прокурорское! — Кирилл усмехнулся во весь рот и, остановившись, заворожённо дотронулся до щеки Егора и… потянулся поцеловать.
— Ты что делаешь?! — Рахманов оттолкнул его, показывая, что кругом люди.
— Ах да! — Кирилл хлопнул себя по лбу и рассмеялся. Потащил Егора вон из мрачного сырого и гулкого вестибюля в тёплый летний день. Солнце ударило по глазам, в больничном парке громко, наперебой щебетали птицы.
По городу ехали в среднем скоростном режиме. Кирилл был счастлив, что любимый человек наконец находится на его территории. Был горд показать ему свою малую родину, рассказать про известные ему улицы, здания, учреждения. Время от времени вспоминал, что Егор тоже здесь родился, жил в детстве, учился в институте, но сразу забывал это. Егор ассоциировался у него только с деревней. С тишиной, покоем и забитостью. Рахманов не возражал, смотрел направо, налево, слушал всё, что ему говорили, не прерывал. И не показывал, какие истинные чувства у него вызывает город, откуда его семью выкурил запаршивевший отец, по которому он гулял с предателем Виталиком. Кирилл всё это поздно понял и был рад, что экскурсионная поездка закончилась.
У подъезда долго не задержались, сразу пошли внутрь, к лифту, поднялись на седьмой этаж. Там Кирилл показал Егору какими ключами и в каком порядке открывается входная металлическая дверь в квартиру и пригласил войти.
— Будь, как дома, — скидывая кроссовки, сказал он. — Это и будет твоим домом на две недели или больше. Пользуйся, не стесняйся. Всё, что моё — твоё.
Егор всем видом показывал, что не стесняется. Снял туфли, аккуратно поставил их к шкафу, носами от стенки. Поправил одежду. Осматривался, тоже аккуратненько так, вежливо. Не по себе ему было. Кирилл глядел на это плачевное чудо и не знал, что с ним делать, как растормошить. Конечно, его милый зажимался не из-за незнакомой обстановки. И не завидовал, совсем — ни попав во двор с суперсовременными детской и спортивной площадкой, ни заходя в свежую элитную двенадцатиэтажку, ни оказавшись в чужом жилье, уже с прихожей разительно отличавшемся от его деревенской хаты, как отличаются космический корабль и гужевая повозка. Просто он ещё не научился принимать заботу о себе. Она заставляет его робеть.
Не представляя, как это исправить, Кирилл взял его за руки, дёрнул к себе и поцеловал, обнимая всего. В поцелуе Егор пришёл в норму, ожил, принялся активничать, вести. Надо было его отвлечь, не акцентировать на его замешательстве, вообще не подавать виду, что заметил смятение. Кирилл знал, что Егор тоже всегда старается не задеть его чувства, причём гораздо чаще.
— Мы в начале большого пути, — прошептал он, обнимая ещё крепче, прижимая всем телом. Стояк налился тут как тут, упёрся в живот Рахманову. От желания близости мурашки побежали по спине и рукам. Трудно было сдерживаться, ведь в кои-то веки они остались одни.
— Это долгий путь, — прошептал Егор. — Долгий.
— Так давай начнём его с перекуса? Ты, наверно, голодный? В больнице тебя не покормят… — Калякин потянул селянина в ближайшую дверь, за которой находилась кухня. — Я вовсе не повар, готовить нихера не умею, но я купил курочку-гриль, пожарил сосиски с яичницей. Знаю, не ахти-что, но пахло тут вкусно. А сейчас… ничем не пахнет, — с сожалением констатировал он. — Садись.
— Я не хочу есть, — сказал Егор, рассматривая просторную кухню с моднющим угловым гарнитуром, где все изгибы были плавными, скруглёнными, а красно-желтые цвета отлично сочетались с кафельным «фартуком», где вместо газовой плиты стояла удобная варочная поверхность с накрытой крышкой тефлоновой сковородой, где имелось много встроенной техники, серебристо сверкающая вытяжка. Обедать предполагалось за барной стойкой — там в фольгированном пакете сейчас лежала курица — сидя на стульях с высокими ножками. Ещё оригинальные жалюзи на окне, светлый ламинат, точечные светильники. Егор не завидовал: к чему завидовать, если у тебя такого никогда не будет? А Кирилл на секунду помечтал, чтобы его дворец немедля превратился в лачугу.
— Не хочешь? — Кирилл даже растерялся, так за день настроился поухаживать за своим парнем! — Хоть кусочек!
— Не. Лучше покажи, где туалет. — Егор виновато улыбнулся.
— А! — Калякин понимающе кивнул. Был рад услужить. Выскочил обратно в прихожую. — Туалет здесь. А вот ванная. — Он стал открывать двери. — Все полотенца чистые. Шампунь, пена для бритья…
