Селянин - Altupi
Кирилл запнулся. Покачался с пятки на носок. Но пауза затягивалась, и его мысли становились очевидными даже при молчании. Но ответ пришёл сам собой:
— Ну, туда за ним точно не поеду.
Он прошёл по комнате, встал к окну в нескольких сантиметрах от дизайнерской шторы. По ту сторону стекла жарило солнце, ветер качал желтеющие листья берез и провода. В доме напротив по кирпичной кладке бежала трещина — может, она и не опасна.
Мать вот не задержалась со следующим изумительным вопросом:
— Тебе он ещё не надоел?
— Почему Егор мне должен надоесть? — Кирилл сунул руки в карманы и повернулся к ней лицом. — Я люблю его, разве я не говорил?
С матерью чуть удар не случился. Она схватилась за сердце, за голову, начала всхлипывать, будто дышать разучилась. Впрочем, это была отработанная тактика. Кирилл на неё ещё с детства перестал вестись. Не было мать жаль нисколечко: не уважала она других людей, своих близких, думала всё время о каких-то других «людях». Это горько, но терпимо.
— Ма, хорош дурака валять, дай мне ключи, да я поеду. Пару недель там Егор поживёт и всё. А вы не вздумайте туда ходить и контролировать. Я буду паинькой, я обещаю.
Елена Петровна выдержала паузу, пытаясь бороться за своё главенство. Однако преимущество она растеряла ещё в предыдущем раунде. Теперь ей осталось только встать и выполнить просьбу, очень смахивающую на приказ. Она медленно, не признавая поражения, с гипертрофированным чувством собственного достоинства подошла к горке, открыла дверцу. Кирилл со своего места увидел, что ключи лежат на стеклянной полке между шкатулочек, коробочек, футлярчиков, в которых хранились недорогие драгоценности и дорогая бижутерия. Мать взяла их оттуда, кинула через полкомнаты. Связку ключей от квартиры он поймал, а вот ключ с брелоком от машины проскочили мимо и шмякнулись на паркет.
— Ну аккуратней же! — закричал Кирилл, поднимая. Опасался, как бы брелок не заклинил. Запихнул всё в и так огромные карманы. Ключи звякнули о монеты. — Ладно, я погнал. Вечером в деревню. Отцу привет.
— Ты не вернёшься? — выпучила глаза мать.
— А чего возвращаться-то? На тебя я посмотрел, отцу привета хватит. Звоните. — говоря это, Кирилл направлялся в прихожую, пока не останавливали. Не включил там света, в полумраке принялся за надевание кроссовок, присел, завязывая шнурки, на корточки — всё это позволяло не смотреть на мать и её кислые возмущённые мины. Он обувался так быстро, как только мог.
— Кирилл, ты поступаешь неправильно…
— Правильно, ма, правильно. Я помогаю Егору, ему больше некому помочь. Послушайте, оставьте его в покое, дайте ему уехать, а потом посмотрим. Не мешайте нам сейчас, пожалуйста. Будьте людьми. — Калякин встал в полный рост, одёрнул футболку и заглянул родительнице в глаза. Он был намного выше неё. — Ма, я прошу, дайте Егору с Галиной спокойно уехать на лечение, а потом… потом я сяду дома, хотите, даже здесь, под вашим присмотром, а не у себя.
Нет, эту броню не пробить. А Кирилл так надеялся! Его даже не поняли.
— А сейчас ты где будешь сидеть? Опять в колхозе? У тебя институт через десять дней! Может, они вообще не уедут! Может, там уже некого лечить!
— Они уедут! — заскрежетал зубами Кирилл, ткнул в мать указательным пальцем. — Уедут. А тебе… тебе воздастся за все грехи! — яркой вспышкой вдруг пришло воспоминание про простой крестик на груди Егора, с цепочкой, которую ему подарил. Он верил, что всё будет хорошо, и никому бы не позволил утверждать обратное. Злой и раздражённый выбежал из квартиры.
78
Приехав за Егором в два часа, наблюдая за ним из угла холла, Кирилл увидел, как тому улыбаются три молодые медсестрички на дежурном посту. Рахманов, похоже, этого не замечал, был серьёзен и сконцентрирован на своих проблемах, на лбу залегли тонкие морщинки. Он только слушал, внимал, иногда что-то спрашивал, озадаченно кивал. Но Кирилл был в таких делах докой, на раз определял, как тёлки текут, как сучки, при виде красивого мужика. А Егор был не только совершенен внешне, он ещё был благороден внутри — парень, ухаживающий за парализованной матерью. С глубин души поднималась ревность.
Соперниц тут явно не имелось, но Кирилл подошёл, кипя от лютой неприязни к представительницам слабого пола как виду. Часть внимания девушек сразу переключилась на него. Его рассматривали, оценивали, примеряли к себе. Глупые бабы!
Егор снова всего этого не заметил. Поднял усталый взгляд.
— Кир, ты уже?.. — Он словно потерялся в пространстве и времени и только-только обретал ясность ума. — Да, мы можем поехать… Мама заснула, проспит часа два-три, как обычно. Тут тихий час. Анализы начнутся завтра… В общем, у нас не больше трёх часов…
— Не беспокойтесь, — вмешалась самая старшая, в бело-синем брючном костюме, — ваше присутствие не обязательно. Здесь хороший персонал, своё дело знаем, присмотрим. Здесь почти все без сопровождающих лечатся. Идите и не волнуйтесь, Егор. — И она ему кокетливо улыбнулась. Сучка течная! Кирилла зло разобрало, но он взял её за локоток и развернул в противоположную сторону, туда, где размещались технические помещения и, следовательно, недоставало освещения.
— Можно вас на секундочку?
Девушка оглянулась на коллег или, лучше сказать, подруг.
— Ну да… — заколебалась она и всё же позволила незнакомому парню увлечь себя в ту часть коридора. Они прошли эти несколько метров, остановились. Калякин повертел головой от двери к двери, от угла к углу, но ничего подозрительного не нашёл. Правда, оказалось всё равно достаточно светло, хоть горел всего один пыльный плафон и не было окон. У поста стояли две оставшиеся тёлочки и Егор. Чуть дальше по коридору ходили люди, кто шаркал тапочками по блёклому линолеуму, кто лавировал между этими тихоходами. Двое людей в конце коридора никого не интересовали.
— Видеонаблюдения нет?
— Нет.
— Это хорошо, — протянул Кирилл, ещё раз проходя взглядом по помещению, и повернулся к медсестре. Ей было лет двадцать семь, плюс-минус. Неестественно чёрные, завязанные в тугой узел волосы ей не шли, добавляли сходства с вороной. — Вы ухаживаете за больными, да?
— Тут у каждого свои обязанности, — уклонилась медичка, не понимая или, наоборот, понимая, к чему ведётся разговор.
— Но вы ведь тоже можете присматривать? Попить там принести, одеяло поправить?
— Я и другое могу. А что надо-то?
— Надо, чтобы вы про Галину Рахманову сегодня не забыли, повнимательнее к ней отнеслись, если вдруг её сын задержится. — Кирилл стал правым боком к медсестре, сунул руку в правый карман джинсов, ещё раз обернулся на другую часть коридора и пост и вытащил сложенные вчетверо купюры, потом быстро и осторожно опустил их в карман
