Селянин - Altupi
Ещё Кирилл понял, что ему не так уж не повезло с родителями: они оба любят его, желают блага. Какого-то своего, в их представлении, но блага.
Он немного нерешительно приблизился к Егору. Тот сразу отвернулся, попробовал спрятать глаза, отойти, но Калякин взял его за локти, повернул к себе.
— Забей на них, — сказал он, нарушая данное слово не лезть в душу. — Больше их не увидишь.
Егор мотнул головой, пытаясь разубедить, что ему хреново. Чёрные пряди взметнулись и закрыли половину лица, давая хороший повод ещё несколько дополнительных секунд, пока убирал их со лба, на то, чтобы совладать с собой и надеть маску «У меня всё окей».
— Егор, — Кирилл перешёл на мягкий полушёпот, — я же верил, что ты справишься, перетерпишь. Ты очень-очень сильный. А я очень сильно люблю тебя. Сейчас мы всё сделаем, переносим уголь, только… поцелуешь сначала меня? А то я, капец, перенервничал.
Рахманов опустил взгляд на его губы, находившиеся совсем рядом, едва заметно сглотнул, потом повернул голову к Андрею. Пялящийся на них мальчишка быстро и слишком увлечённо приступил к изучению рычагов и панели приборов «Ижа», на котором до сих пор восседал. Понятливый пацан. Улыбнувшись, Егор обвил талию Кирилла руками и с упоением занялся его губами со вкусом угольной пыли.
Они целовались. Поглаживали друг друга и тёрлись стояками. Андрюха сначала подсматривал за ними, затем ему надоело быть лишним и он, испустив горестно-упрекающий выдох, слез с мотоцикла и утопал домой. Закапал дождь. Маленький, редкими крупными каплями. Мокрые кляксы шлёпали по рукам, плечам, макушкам, тёмными пятнами расплывались по одежде. Но даже куры продолжали как ни в чём не бывало копошиться в пыли, воздух даже потеплел.
— Я бы целовался с тобой вечно, — прошептал Кирилл, когда крупная капля упала ему прямиком на нос и пришлось разорвать поцелуй, чтобы её стереть. Но второй рукой он не отпускал Егора.
— Я тоже, — признался селянин, которому в это время на щеку упали три капли.
— Но у нас полно работы, — быстро добавил Кирилл, пока этот прискорбный факт, извиняясь пожав плечами, не озвучил главный трудяга. — Всё, идём работать!
— Только домой зайду, — предупредил Егор, избегая открыто говорить, что беспокоится о матери.
— Иди, — отпустил Кирилл и, покрутившись, будто гадая, с чего начать, надел перчатки и поднял с земли два наполненных углем ведра, тяжеленных, как падлы, понёс в сарай. Высыпал в дальний тёмный угол за загородку, вернулся на свет. Дождь как начался, так и закончился, даже землю не промочил. Егора уже не было, шнырять за ним хвостиком и стеснять в обмене впечатлениями Кирилл устыдился. Рахмановым сейчас было о чём поговорить без него. Возможно, этой встречи они ждали десять лет, а она прошла так прозаично и скомкано. Он пошёл к куче угля. Работа была монотонная, для дураков — подгребай рассыпчатый уголь лопатой, сыпь в ведро да тащи. Внутренний голос молчал, хотя мог бы нудить, что хитренький Егорушка скинул свои обязанности на влюблённого простачка, что этим углём и погреться-то не придётся — когда ещё с курортов приедут, если в сентябре отчалят, то хоть бы к новогодним праздникам отыскались, а может, и всю зиму там проведут.
Голос не появлялся, но Калякин сам думал на тему разлуки — слишком долгая, как выдержать? Он нуждался в селянине каждую минуту, не смел помыслить себя без него. Прочно привязался к нему.
Егор вышел из дома, когда Кирилл уже сбился со счёту, сколько ведер перетаскал. По вискам и груди тёк пот. Куча заметно уменьшилась и теперь походила на сильно обглоданный чёрный серп луны в три-дэ-формате.
— Ого, — одобрил Егор, сразу взявшись за лопату, чтобы наполнить свои вёдра. — Извини, что я долго.
— Как она? — спросил Калякин о маме Гале.
— Расстроилась, — ответил Егор, виртуозно пользуясь умением описывать сложную ситуацию одним словом. Ждала, надеялась, наводила красоту, а мудила привёз бабу и ни сыновьям не порадовался, ни даже поздоровался.
Лопата с шуршанием вгрызалась в спрессованную груду, камешки угля позвякивали о металлические стенки вёдер.
— Зато у неё будет веский стимул вылечиться и доказать! — нашёлся Кирилл. — На одном мудаке свет клином не сошёлся. Вылечится и… выйдет замуж! Ну или просто любовника заведёт.
Егор посмотрел на него со скепсисом. Вернее, как на неисправимого дурака.
— Не надо никому ничего доказывать. Зачем?
— Но она же красивая! И ты красивый в неё.
— Я обычный, — не согласился Егор, но против воли усмехнулся лестному комплементу. Его вёдра были уже полны, и Кирилл отобрал лопату.
— Нет, ты самый-самый… я тебе зуб даю, — рассмеялся он и, заворожённо глядя на красные, чётко очерченные губы на чумазой мордахе, потянулся за поцелуем. Только Егор с лукавой улыбкой уклонился и, подхватив вёдра, зашагал к сараю. Вот так всегда!
Андрюха присоединился к ним, когда от кучи остался маленький холмик. Он приходил и раньше, но брат спровадил его варить поросячью картошку. Дождавшись, пока она закипит, пацан вернулся к людям — одному слоняться целыми днями, так можно и помереть со скуки или одичать. Конечно, ему требовалась компания. Он не носил уголь, просто сидел на мотоцикле, как на лавке, кутался в олимпийку, болтал ногами и языком.
— Кира, а… а ты… - Андрей уже не знал, что придумать. — Ты не бесишься, когда тебя таким именем называют? Кира — женское…
— Не, не бешусь, — Калякин заебался как собака, руки вёдрами оттянул, имя его сейчас заботило меньше всего. Он работал лопатой, грязными руками и подолом футболки периодически стирая пот с лица. — Сам себя иногда так называю.
— Тогда хорошо, а то я думал, вдруг тебе не нравится. Кира, а… — Пацан подался вперёд и стрельнул глазками во двор, в сторону сарая, выискивая брата. Тот только вышел из сарая, направлялся к ним. — А Егор тебе ничего не говорил про отца? — успел спросить он.
— Сегодня? — Кирилл прислонил лопату к воротине, дал себе минуту передышки. — Не, не говорил.
Подошёл Егор, поставил вёдра, взял лопату. Андрей опасливо посмотрел на него, но всё же сказал, что его терзало:
— А я отца другим представлял… Он ещё хуже, чем в телевизоре. Хорошо, что он не живёт с нами, он мне не понравился.
Стоявший к нему спиной Егор не обернулся, не прокомментировал. Загребал уголь и кидал в ближнее ведро. Андрей осмелел.
— Кира, а здорово ты его отбрил.
— Спасибо, — усмехнулся Калякин. Вечерело и начали донимать комары.
