Малыш, который живет под крышей - Дарья Волкова
– Нет, всё нормально. Просто в двух словах не расскажешь.
– Отлично. Я как раз созрела еще до одной чашки кофе и пирожного. Хочу такое же, как у тебя.
Ниночка Смирнова познакомилась с красавцем Валерианом Мáлышем во время московской Олимпиады, где Ниночка была в числе волонтёров, а Валериан оказывал поддержку делегации польских спортсменов. Роман случился бурный и яркий. И короткий. Потом она уехала обратно в Ленинград. Потом он приезжал к ней. Потом… а потом они вынуждены были расписаться, потому что Нина забеременела. Их брак по документам продлился около года. По факту они никогда не жили вместе.
Они оказались слишком разными – вдумчивый и серьёзный, тихий, спокойный Валериан Мáлыш. И Нина Смирнова – горячая, прямолинейная, нетерпеливая. Их взаимное чувство загорелось ярко и быстро, но так же быстро и погасло. А сколько обидных слов они успели наговорить друг другу…
С отцом Макс познакомился, когда ему исполнилось десять. Именно тогда Валериан Мáлыш неожиданно появился в их квартире, после десяти лет присутствия в жизни сына только в виде алиментов – весьма щедрых, надо отдать должное.
Пан Мáлыш предложил Нине с сыном уехать с ним в Варшаву – в Польше умер его собственный отец, и Валериан решил оставить дипломатическую службу и вернуться на родину. Нет, он не предложил ей снова жить вместе. Он лишь пообещал помочь с обучением языку, получением гражданства, работой. И единственное, чего хотел – чтобы сын был рядом, в одной стране с ним.
Ниночка, точнее, к тому моменту уже Нина Фёдоровна Мáлыш, учительница русского языка и литературы обычной питерской школы, в одиночку воспитывавшая в течение десяти лет сына… Она отказалась. Гордая. И слишком обиженная.
Валериан Мáлыш уехал в Варшаву один. Но из жизни сына больше не исчезал. Он писал Максу письма, звонил, присылал подарки. В тринадцать Макс в первый раз оказался за границей – приехал в гости к отцу.
Макс тогда, да и после не задумывался – почему отца не было в его жизни так долго. Он был ребёнком, который сильно нуждался в папе. И Макс просто принял отца, запоздало появившегося в его жизни. Но ведь появился же? Это было самым главным.
Нина проявила мудрость и не препятствовала общению сына с отцом. И почти не ревновала, когда Максим приезжал из очередной поездки к отцу и рассказывал, что папа снова женился. Что скоро у него, Макса, будет брат или сестра. Простила. В конце концов простила. А потом и у нее самой случились перемены в жизни.
Переменам способствовал фирменный питерский гололёд, усталость и сумка с тетрадками с домашним заданием. Нина Фёдоровна поскользнулась, пыталась удержать равновесие, не выпуская из рук сумку. Почти упала, но была спасена от падения. Высокий рост, широкие плечи, обветренное лицо с резкими чертами и капитанские погоны. Спустя более чем пятнадцать лет Нина снова влюбилась. И снова с первого взгляда.
Михаил Андреевич Горенко, майор погранвойск, вдовец, один воспитывающий дочку Светлану и оказавшийся по случаю в Питере в командировке – вот кем оказался второй избранник Нины. Его ответные чувства и планы были по-военному просты. Жениться – и к нему, в Забайкалье. Всё упёрлось в одно. В шестнадцатилетнего Макса.
Поэтому случилась самая настоящая битва характеров и упрямств.
Максу понравился дядя Миша, будущий супруг матери. Он был нормальный мужик и даже не предпринимал попыток воспитывать уже взрослого, по его понятиям, парня. За что Макс был ему весьма благодарен. Но будущие супруги Горенко вознамерились забрать его с собой, против чего Макс возражал категорически. Потом подключился отец и заявил, что готов забрать сына к себе. Мальчику всё равно через год поступать, Варшавский университет – очень уважаемое учебное заведение, а польский, который Макс и так знал уже неплохо, за год можно еще лучше подтянуть. Взрослые спорили месяц. А потом Макс заявил, что лично он с места никуда не тронется. Ему шестнадцать, и он в состоянии сам принимать решения. Он остаётся в Питере, окончит школу и поступит здесь же в вуз. А если родители – оба! – не собираются поддержать его в этом решении, прежде всего финансово – он всё равно не уедет. Бросит школу, пойдёт работать дворником или грузчиком. Но из Питера не уедет.
У троих взрослых не получилось переспорить одного упрямого подростка. Так в шестнадцать Макс остался один в двухкомнатной квартире на Васильевском. Нет, за ним присматривала тётка – сестра матери. Тётя Галя даже высказывала намерение переехать на время жить на Васильевский, но две кошки и тойтерьер не позволили. И Макс был этому очень рад. Тётка периодически наезжала – с готовкой, стиркой, генеральными уборками и просто проверками по поручению сестры. К концу первого курса Макс убедил всех окончательно и бесповоротно, что способен жить самостоятельно и без контроля со стороны взрослых тёть. И ни разу потом не дал повода усомниться в собственной благонадёжности.
И, наверное, это было просто счастливой случайностью, что ни мать, ни тётка так и не узнали о трех вызовах милиции по поводу шума из-за слишком буйных вечеринок. О забытом включённом утюге, из-за которого едва не случился пожар. О потопе в ванной. О забившемся унитазе, потому что какой-то умник из гостей вывалил туда… В общем, даже для унитаза это оказалось неожиданно и «неперевариваемо». О гостивших у Макса днями и даже неделями друзьях. И подругах.
К четвёртому курсу Макс переболел собственной свободой и вседозволенностью. Постепенно сошли на нет буйные студенческие гулянки, истончился поток весёлых девушек самых разных форм и расцветок. Квартира стала приобретать все более и более цивилизованный вид.
– Я правильно поняла… – За время рассказа Макса кофе успел остыть. – Что ты с шестнадцати жил один?
– Угу, – Мáлыш махнул рукой официанту. – Тебе заказать?
Кира медленно кивнула.
– А на что ты жил? Родители помогали?
– Конечно. Отец денег присылал. И мать тоже. Стипендию я все пять лет получал, а последние пару курсов даже повышенную, как отличник – когда за ум взялся, – Макс рассмеялся. – Летом я подрабатывал – тётушка у меня экскурсовод в Петергофе, пристраивала к себе.
– Ты? Экскурсовод в Петергофе? Картина маслом! – Кира рассмеялась.
– Я же не смеялся, когда ты сказала, что библиотекарша!
– Конечно, нет! Ты не смеялся. Ты ржал!
– Точно, – Макс широко улыбнулся. – Было дело. Между прочим, я пользовался большим успехом у туристов. Меня так и норовили угостить бутербродом. Я в студенчестве был тощий.
– Не хочу тебя разочаровывать, но ты и сейчас тощий.
– Я нормальный!
Кира разглядывала его, наклонив голову и сложив руки под грудью.
