Малыш, который живет под крышей - Дарья Волкова
– Валяй, – Мáлыш прислонился к двери и скрестил руки на груди. – До завтрашнего утра я совершенно свободен.
Мысль о том, что они хоть как-то, хоть в каком-то смысле могут вместе провести ночь, оказалась неожиданно тревожной.
– Ладно! – Острые ножницы в одно движение разрезали ленту, и она опала двумя кусками, касаясь самыми кончиками пыльного бетона. – Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон, – сунула Максу в руки ножницы и шагнула через порог. – Ну и ты, Малыш, тоже заходи.
Он хмыкнул и шагнул следом.
Квартира преобразилась. Повсюду виднелись признаки начавшихся отделочных работ – мешки с цементом, смесями для штукатурки, песком, листы гипсокартона, а так же стремянки, «козлы» и куча всего другого.
Макс щёлкнул выключателем и под потолком зажглась лампочка.
– Ты времени не теряешь, – увиденное Киру и в самом деле удивило.
– А чего его терять? Время – деньги. Тем более тут дел невпроворот. Я такого задумал… Вот, смотри. – Он неожиданно оказался рядом, сзади, его руки легли на плечи Кире, и он повернул ее чуть вбок. – Что ты видишь?
У него неожиданно твёрдые ладони и сильные пальцы. И горячие. Футболка словно куда-то делась, и кажется, что его ладони она чувствует кожей.
– Э-э-э…
– А я скажу тебе… – Тёплое дыхание обдаёт ухо, но мурашки от этого не только в районе уха – они везде. – Что вижу я. Смотри. Вон там… – снял одну руку с ее плеча, протянул перед собой. – Вон там будет барная стойка. За ней – кухонная зона. Элементы каменной кладки и хай-тек. Будет интересно, мне кажется. Вон там… – Он повернул ее, как куклу. – Вон там будут диван и плазма. И колонки. Я уж присмотрел колонки. Насчёт дивана – сомневаюсь, пока думаю. Кровать, – еще один поворот, – будет там. Сделаю вертикальное зонирование – встроенным шкафом и полочками. В японском стиле хочу кровать – низкую, с широкими бортами. Ванная… – Следующий поворот. – Знаешь, хочу стену сделать частично из стеклоблоков. Про цвет тоже пока не решил – монохром или разноцветным сделать. Что скажешь, Кира?
– Э-э-э… – Она чувствует себя совершенно косноязычной. Никаких не то что остроумных ответов – вообще никаких. Выбивает всё – и увлечённость, и даже мечтательность в его голосе, и его руки на ее плечах. Она вздохнула. – Наверное, это будет круто. Красиво. Я уверена просто, что ты всё придумаешь и сделаешь стильно и красиво.
Сама поражается, как серьёзно и, что самое удивительное, искренне звучит ее голос. Макс заразил ее своим… чем-то. Тем, что видит в этих серых стенах и пыльном полу. Все-такие архитекторы – такие странные ребята.
– Спасибо, – кивнул он. Неловко и как-то торопливо убрал руки. – Я тебе покажу, что получится. Обязательно… приглашу и покажу.
– Хорошо, – она кашлянула. – Буду ждать. Приглашения. Кстати… – Так, соберись, Кира Артуровна, соберись! – Белые розы и брют сработали?
– Брют? – Он нахмурился. – А я подумал, что ты ошиблась адресатом. Слушай, Кира, ты только не обижайся, но… Я понимаю, вы сестры и всё такое, но мне эта информация про белые розы и брют совершенно без надобности. Твоя сестра совсем не в моем вкусе. Вообще.
– Ясно.
Что тут еще скажешь? Что она очень рада? Это правда, но говорить такое – бред. А собственное поведение в ресторане теперь кажется вдруг невероятно инфантильным, до неприличия. Выдумала себе и несколько дней огрызалась на всех подряд. Было бы из-за чего. А теперь вот почему-то хочется улыбаться.
– А мне показалось… – Макс всё так же хмур, и тон у него чуть ли не обвиняющий. – Что Козиков по тебе сохнет?
Кроме очередного «э-э-э» сказать нечего. Как-то так вышло неожиданно, что из обвинителя она превратилась в обвиняемую. Как отшутиться – идей нет, да и желания тоже. Надоело. Устала.
– Угу, – вздохнула она. – Сохнет. На мою голову. Ума не приложу, что делать. На крайний случай придётся менять работу. Это всё, – усмехнулась невесело, – моя нечеловеческая харизма. Или Влад – извращенец.
– То есть он сохнет в одностороннем порядке? – Мáлыш какого-то хрена чуть ли не допрашивает ее. Самым что ни на есть суровым тоном. – Просто он же и женат, и сам по себе… кобель редкостный. Я его мало знаю, но Костя рассказывал. Не вариант, Кир.
– Конечно, не вариант. Он совсем не в моем вкусе. Вообще.
Какое-то время они молчали, глядя друг на друга. А потом Макс вдруг взял ее руку и поцеловал. Пальцы. А у Киры поджались пальцы в мягких замшевых мокасинах.
– Совсем забыл. Константин Семёныч просил от его имени пальчики облобызать.
– Премного благодарна, – Кира неосознанно сунула руку в карман, чтобы потом, когда останется одна, прижаться губами к тому месту, которое он… Бред! Детский сад! – Я его непременно поблагодарю. – Она еще разок кашлянула. – Мы здесь всё?
– Угу. Пошли.
– Ты совсем легко одета. Дать тебе ветровку?
– Я же на машине! – И вообще, независимая и сильная женщина, а не дурочка, которая млеет, когда ей руки целуют.
– А от машины до дома?
– Да я машину под окнами бросаю! – Кира не выдержала и рассмеялась. Сегодняшний странный Мáлыш только что в который раз поставил ее в тупик, и она пыталась за смехом спрятать неловкость. – И ветровка у меня в машине валяется, если что. А ты сам куда сейчас? Где живёшь?
– Да там же, на Ваське. Снял себе временно – недалеко от своей бывшей… квартиры.
– Удобно? – Ей не хотелось прощаться. Нелепо, но хотелось продлить этот странный вечер. И странного, непривычного Макса Мáлыша.
– Нормально, – поморщился Макс. – Не привык я к чужому жилью, потому и тороплюсь с отделкой. Костя к себе звал жить. Но я от него в офисе-то иногда не знаю, куда деться. А уж жить с ним… – Он усмехнулся. – Лучше в съёмной квартире, чем с Драгиным.
Кира кивнула. Ну, всё. Темы для разговора исчерпаны.
– Пока, Малыш.
– До встречи, Карлсон…чик.
Она проследила, как Макс дошёл до машины. Открыл дверцу, нагнулся, садясь в автомобиль. Задралась футболка, мелькнула полоска спины. Что за пидерская манера носить джинсы, которые сидят так низко, что трусы видно!
Объект шестой: Каменноостровский проспект
– Так! Продолжаем разговор!
– Утра доброго, Кира Артуровна.
Из трубки доносилось невнятное мычание, на речь homo sapiens похожее мало.
– Кира. Кирюша. Карлсон, мать твою! Просыпайся!
– Так вы к моей маме… – прозвучало сквозь зевоту. – Сейчас я Раису Андреевну позову…
– Кира, хорош придуриваться. Ты же проснулась. Речь связная прорезалась.
– Я сейчас тебе покажу связную речь! – Кира перевернулась на живот, вытащила из-под подушки руку и поднесла циферблат к глазам. – Мáлыш!
– Я за
