Неудачница: перезагрузка (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша"

— Поскольку ты не сказала «нет», я буду считать, что подумала «да», — быстро и по-деловому произносит Бондарёв, — Я заберу тебя после работы… Постарайся не убегать с криком — я предупрежу охрану.

— Будут отлавливать? — всё ещё обалдевая от всего, что происходит, спрашиваю я.

— За это я плачу им деньги, — совершенно серьёзно отвечает Глеб и проходит в свой кабинет.

Продолжаю сидеть и моргать. Я что… пойду на свидание с Бондарёвым?..

…

Звонок, словно по волшебству затихшего во время нашего разговора, телефона вынуждает меня вынырнуть из астрала и вернуться к своим обязанностям.

Поднимаю трубку…

— Добрый день, могу я услышать Глеба?.. — не давая мне вставить и слова, спрашивает какая-то очередная девица.

— Нет, он сегодня идёт со мной на свидание, — неожиданно вырывается из меня…

Резко сбрасываю звонок.

Кажется, я поторопилась с возвращением в реальный мир…

До конца рабочего дня я находилась в некой прострации: нет, я продолжала принимать звонки, отвечая вполне профессионально, написала письма руководителям нескольких отделов и даже состряпала приблизительный график встреч Глеба до конца нового года, поскольку то, что творилось в расписании Бондарёва, никак иначе, как хаос, назвать было нельзя.

Понятия не имею, как он со всем справлялся…

Но суть не в этом. Всё это время до семи часов я не могла понять одну простую вещь: как я согласилась пойти с Бондарёвым на свидание? Честно! Это в каком же шоковом состоянии я пребывала, что он сумел получить моё согласие? Или он не получал его?.. Я вообще говорила ему «да»?

Ведь отношения с Глебом — это то, против чего протестовало всё моё нутро. Такие, как он, не берут жён «из народа». Такие, как он, не строят отношений с подчинёнными. Зачем мне всё это? И самое главное: я ведь знаю, что не за чем! Так почему чувствую внутри какой-то странный азарт? Словно маленький седой гном с дымящейся трубкой сидит на одной из моих почек и поигрывает бровями — мол, посмотрим, что он там придумает!

…

Кошмар…

Я уже говорила, что мой мозг сломан?.. Теперь я официально ставлю себе диагноз. Умный дядя психиатр сказал бы, что проблема в сломе личности и изменении мировоззрения, связанном с длительным пребыванием в месте, отличном от зоны моего комфорта. То бишь, сиди я в каком-нибудь call-центре помощи трудным подросткам, подобного слома бы не произошло…

Но я работаю в международном холдинге, среди людей, не знающих слова «жалость», имеющих другое представление о нормах нравственности (порой даже прямо противоположное моему) и поклоняющихся только одному Богу — Богу цифр: он же — Бог денег, Бог доходов, Бог отчётов, Бог счета в банке.

Это как окунуться в другую религию и неожиданно вынырнуть с надеждой вернуться назад — к прежним устоям.

Но ничего уже не будет так, как прежде. Невозможно вернуться в точку отсчёта таким, каким ты от неё ушёл. Ты всё равно вернёшься другим.

Это я поняла ещё в университете, когда вернулась к своему бывшему, чтобы попытаться склеить то, что я когда-то считала невероятно важным для себя. Просто жизненно необходимым. В итоге выяснилось, что это даже не было любовью: я пыталась склеить свои собственные фантазии об этом человеке, но они уже никак не хотели сходиться в единое целое.

Я уже не была прежней.

И теперь, сидя в кресле личной помощницы гендиректора медиа холдинга и думая о том, как уже через пару недель, после новогодних праздников, я вернусь в социальную сферу и, наконец, начну в ней работать… я испытывала страх.

А хочу ли я в ней работать?..

Или моя недолгая карьера в компании Глеба, — тот шанс, что он мне когда-то предоставил, — расширила мои горизонты, показав огромное количество путей? Других путей.

Помимо этого — встреча с Бесовым открыла для меня ещё одно направление, над которым я так ни разу всерьёз и не задумалась. А могла бы.

Я нахмурилась, глядя в противоположную стену и прикусив кончик карандаша.

А чего я вообще хочу?..

Хороший вопрос для рассуждений на досуге… странно, что всё это время я полагалась не на «хочу», а на какие-то другие константы — вроде «надо», «обязана», «вынуждена» и так далее. Причём, следуя всем этим «надо», я как-то не задумывалась, а нравится ли мне это? Ведь по всему выходит, что… не так уж и не нравится!

Закрываю лицо руками.

В какой момент я стала воспринимать компанию, как зло мира?.. Думаю, это произошло после всех откровений Глеба. Может, ещё раньше — во время разговора Глеба с его отцом на приёме.

Когда я перестала воспринимать социальную сферу, как единственно возможный путь?.. Не хочу врать себе: я никогда и не воспринимала эту сферу, как единственно возможный путь. Учёба в университете дала мне многое, в том числе и четкое понимание — я хочу помогать людям, а также убеждение, что я смогу воплотить своё желание, лишь работая по специальности.

Но так ли это?..

— Ты готова? — голос Глеба вынуждает меня оторвать руки от лица и поднять взгляд на него.

— Уже конец рабочего дня? — удивленно спрашиваю, затем смотрю на телефон.

— Переживаешь, что не успела сбежать? — поднимает бровь Глеб.

— Хотела бы я посмотреть — как бы это у меня получилось, — фыркнула в ответ и поднялась на ноги; взяла свой полушубок, (Бондарёв помог его надеть) и развернулась к своему шефу, — И в какой ресторан мы пойдём?

— Мы не пойдём в ресторан, — удивляет меня Глеб.

Хм… мой мозг начинает сворачиваться в узел: как это «не пойдём в ресторан»?! А как же стандартная демонстрация богатства со столиком, заказанным в самом известном и дорогом месте города, как же вип-зона и высокие свечи, скромно освещающие пространство и создающие лёгкий интим, как же бутылка редкого вина какой-то запредельной стоимости, предложенная в виде аперитива?.. Или я чего-то не знаю о Глебе?.. Разве он не должен ухаживать так?

— А куда мы пойдём? — спрашиваю, следуя за ним к лифту.

Как только дверцы закрылись, и мы остались одни, Бондарёв позволяет себе лёгкую улыбку и отвечает:

— Мы едем ко мне домой.

В СМЫСЛЕ?!?!?

— Я не поеду к тебе домой, — растягивая на лице точно такую же вежливую улыбку, отвечаю ему.

— Ты боишься? — Бондарёв поднимает бровь.

— Чего? — моя бровь зеркально повторяет взлёт конкурентки.

— Я не знаю, чего ты боишься, — усмехаясь, отвечает Глеб, глядя мне в глаза.

— Я думала, мы поедем и где-нибудь поужинаем, — отворачиваясь, говорю слегка напряженно.

— Именно это мы и сделаем, — кивает Бондарёв.

— Ты зовёшь меня на ужин к себе домой?! — смотрю на него прямо, пытаясь вбить в его мозг всю нелепость ситуации.

Ещё пару недель назад я батрачила на него, вычищая его дом и кашеваря на его кухне, гонимая буквой контракта, а сейчас он хочет привести меня обратно, но в качестве… а в качестве кого он хочет меня привести?..

— Из твоих уст это звучит ужасно, — усмехается Бондарёв, — но вообще-то я хотел предложить тебе приготовить еду… вместе.

Сражена. Наповал. ОН СЕРЬЁЗНО?

— Ты, должно быть, хочешь пробудить лучшие из моих воспоминаний? — даже не скрывая сарказма в голосе, спрашиваю у него.

— На самом деле, это просьба, — выходя из лифта и уверенно направляясь к своей машине, отвечает Глеб; иду вслед за ним, слегка заинтригованная; Бондарёв открывает дверцу пассажирского сидения, поворачивается ко мне и… неожиданно мягко улыбается, — Я сегодня не успел пообедать и ужасно хочу есть, но идти в ресторан с таким разукрашенным лицом — не лучшая идея. Не хочу выносить сор из избы. Потому прошу тебя: приготовь мне что-нибудь из того, что ты делала раньше. А я обещаю, что не стану выписывать тебе штраф и даже помогу тебе — могу что-нибудь помыть или порезать.

— Боже упаси, — качаю головой, прикрыв глаза, затем останавливаюсь и смотрю на него, — почему ты не хочешь просто заказать еду на дом?

— Потому что я устал от ресторанной еды, — как-то странно глядя на меня, отвечает Глеб, — и соскучился по домашней.